И Аграфена протянула мне обычное куриное яйцо, светло-коричневой окраски. И что в нем ведьмовского? Или их смутил окрас скорлупы? Видно, местные хохлатки несут яйца только с белой скорлупой. Кое-как успокоила тружениц куриного фронта, объяснив, что это просто такая порода птиц, даже разбила одно яйцо, показывая, что внутри то же самое, что и в яйце с белой скорлупой. Вроде успокоились. Зато пожаловались, что цыплята маленькие, а прожорливые, как большие куры.

И тоже объяснила породой, зато, мол, растут быстрее и крупнее, чем наши пеструшки. С наседками было интереснее. Отводя глаза в сторону, птичницы, горестно вздыхая, признались, что четыре яйца таки разбились при посадке на них наседок. Или сама наседка растоптала. Нашедший меня на хоздворе Хаська отчётливо хмыкнул.

— Разбились, как же! Домой они их унесли, под своих наседок подложили!

Скорее всего, Хася прав, но я махнула рукой, много выгоды они от этого не получат. В любом случае, получатся в последующем поколении метисы, а они не всегда лучше родительских особей.

Свиньи, конечно, за эти дни не успели превратиться в достойных представителей своего рода, были по-прежнему тощеваты, и страшноваты. Но хотя бы стали намного спокойнее, не бегали истерически по загону в поисках пищи. После сытного завтрака большая часть мирно отдыхала в выкопанных ранее ими же ямах, правильно усваивая полученные калории. Часть лениво копала вышеуказанные земляные сооружения. Ко мне подошёл уже известный Кистяй, долго благодарил за то, что обратила внимание на свинок. Мы побеседовали, оба выразили надежду, что к холодам, когда традиционно проходит забой скота, свинки придут в норму.

Шагая по направлению к коровнику, я раздумывала. Надо как-то поощрять добросовестных работников. Они и так крепостные, мне одной пока такую ситуацию не переломить и вольную всем своим крестьянам тоже никто мне дать не позволит. Надо как-то улучшать их жизнь. Почему бы не сделать их жизнь хотя бы сытнее? Если поощрять работников выдачей элитных поросят, цыплят, хороших несушек, то их хозяйства намного улучшатся. Особо мое хозяйство это не нагрузит, не так уж и много таких работников, да и не всем сразу, по очереди.

В коровнике было чисто и пусто, только в дальнем отсеке лежала пара коров. Скотник пояснил, что все стадо на пастбище, телята в загоне, а там лежат коровы, недавно отелившиеся, и сейчас их часто доят. Молоком пока отпаивают телят. Я с умным видом покивала головой.

Оказывается, время уже подходило к обеду, значит, на огороды попаду во второй половине дня. По пути к дому решила заглянуть и в дальний флигель, к Алечке. Она со старшими детьми копалась в небольшом огородике при флигеле. Маленькая девочка по-прежнему играла с куклой на лавочке, коляска с младенцем стояла неподалеку. Я подошла к небольшой ограде, поздоровались. Алечка, отставив в сторону небольшие, как будто игрушечные грабельки, подошла ко мне, устало улыбнулась.

— Добрый день, Катерина Сергеевна! Вот, пытаемся с мальчиками землю вскопать. Но это целиковая земля, никогда не паханная. Тяжело, но мы стараемся.

Я удивилась:

— А почему ваш муж не отправит сюда плуг и не вспашут? Потом проще будет сделать гряды!

— Что вы, Катерина Сергеевна! Разве можно? Ведь это ваше имущество, ваши лошади и люди! Яша, конечно, многое умеет и может, но землю пахать не умеет. И так благодарствую, что позволили нашу Пеструху в ваше стадо пустить и в коровнике угол дали. Пока у нас нет своего хлева. Да и мальчики мне смогут больше помочь, не отвлекаясь на выпас Пеструхи. А с коровкой нашей семье куда как легче стало! И молоко для детей, и каши, и творог со сметаной. Ой, совсем забыла! Мальчики ходили на рыбалку, на речку, немного рыбёшек поймали, уху варили. Вот и ракушек для вас набрали! Вы уж простите, разных они понабрали, не знали, какие именно вам нужны. Выберете сами. Давидик, детка, принеси то лукошко с ракушками, что вы собрали! Поторопись, милый!

Детка Давидик, выше мамы на пару голов, тут же метнулся внутрь дома. И вскоре вышел с небольшим, аккуратным лукошком с крышкой. Перехватив мой взгляд на это изделие, Алечка пояснила:

— Это мои мальчики, в том имении, где мы раньше жили, научились плести из лозняка у местного умельца. Вот теперь Давид и Алекс и снабжают меня такими вот корзинками.

Я с удовольствием взяла лукошко, сказала:

— Алечка, вы оставьте эту копку! Я сейчас загляну к складам и велю сюда отправить пахаря. Заодно и плуг опробуем. А то купили чуть не два года назад, и стоит в сарае! А пашут деревянной сохой! Лишь бы ничего нового! Вот люди темные!

Алечка и мальчики не без облегчённого вздоха отставили в сторону копательные инструменты, мать семейства направилась к дому, кормить своих многочисленных отпрысков. А я пошла к сараям, надо распорядиться. Там кипела работа. Ворота нескольких амбаров были распахнуты, и в одном были видны женщины, перебиравшие клубни, из другого дюжая пара мужиков тянула полосы металла в сторону кухни, откуда слышался стук молотов. Возле ещё одного суетились сразу несколько мужиков и Яков Семёнович среди них. Стояла лошадь, вынесенный из сарая плуг сверкал металлическими боками. Мужики пытались, приспособить сей шедевр инженерной мысли к постромкам лошади. Ну, думаю, что вскоре они с этим справятся. Я подошла к ним и велела управляющему произвести опытную вспашку его собственного огорода. Яков Семёнович молча кивнул, слегка порозовев скулами. А я, наконец, пошла домой обедать.

Пока обедала, поразмыслила и решила, что нечего резину тянуть, сейчас же напишу записку Заварзину о том, что завтра после обеда я приеду к ним в поместье для первого урока. Что-то мне подсказывает, что такие умения могут мне вскорости и понадобиться. Да и хотелось мне увидеть вновь Андрея Петровича, честно говоря. Это по легенде мне около восемнадцати лет, а на самом деле мне побольше будет. Так что мой интерес к привлекательному мужчине вполне понятен. Но эпоха не позволяет мне вести себя свободно, надо оглядываться на местные правила и условности.

Сказано — сделано! Написала записку, запечатала, отправила Веру с запиской к Семену, ее приятелю с конюшни. Пусть отвезёт послание, да потом скажет, сколько по времени ехать до Федоткино. А меня ждал огород. Точнее, это я