А может дело было в том чувстве тревожного ожидания, которое давило на Венда долгие часы до заката, а теперь прошло, и можно было вздохнуть с облегчением: «Вот и проблема, которую я предчувствовал».

Тууры, как обычно охранявшие стойбище, Венда отчего-то не заметили, хотя он со своей ношей прошел всего в тридцати шагах от ближайшего часового. Не только люди не заметили, но и сторожевые псы, бегавшие рядом с ними, не почуяли.

«Я отвел им глаза и поменял направление ветра», — объяснил голос шамана в голове Венда. — «Торопись!»

Оставшееся расстояние до юрты Венд практически бежал. Внутри, следуя приказу, положил ношу рядом с очагом, который за время его отсутствия успел погаснуть. А потом, с огромным облегчением, свалился рядом. Все тело ныло от усталости, а в голове вновь стало так пусто, словно все мысли оттуда вымела, перепутав с мусором, рачительная хозяйка.

Венд не знал, сколько времени он вот так пролежал на полу, но вряд ли долго, поскольку его изможденные мышцы еще не успели понять, что это действительно отдых. Очаг вспыхнул, уже знакомо поднялся огненной человеческой фигурой, которая выступила на пол, тут же потеряв огненную оболочку и став тем же старым шаманом. На Венда в этот раз он не обратил внимания. Скорчился над принесенным телом, а потом рассыпался горстью искр.

Венд моргнул и с трудом приподнялся на локте. Сквозь отупляющую усталость пробилась мысль, что ему нужно что-то сделать. Что все происходящее очень странно и важно. И вообще…

Тело шевельнулось и тут же зашлось хриплым кашлем.

В свете все еще горящего очага Венд пригляделся. В ночной степи ему не удалось разобрать, на что походило тело, которое он нес, но сейчас Венд видел, что это и впрямь был тот самый шаман, вышедший из очага. Только вот вид у него был куда грязней и болезненней, а одежда мало напоминала торжественное одеяние с пришитыми к нему черепами цуэго. Вместо этого тело прикрывали темные лохмотья, будто снятые с чучела.

В голову Венда начали медленно возвращаться и остальные мысли.

Шаман. Находившийся вне своего тела, но теперь вернувшийся в него. Шаманы так умели, это Венд знал. Для бесед с миром духов они всегда на время покидали свою телесную оболочку. Но по какой причине этот шаман оказался в степи один, да еще в таком состоянии? Почему не смог дойти до становища сам? Был ранен? Поэтому отправил свой дух вперед, чтобы найти кого-нибудь, кто его спасет?

Но если рана и была, то старая, уже переставшая кровоточить и хорошо скрытая под лохмотьями. А может, шаман получил удар по голове или по хребту, лишивший его сознания и выбивший дух из тела? А теперь дух вернулся и тело шамана восстанавливалось?

— Что происходит? — выдавил Венд. — Что все это значит?

Шаман с трудом сел и тут же согнулся в приступе лающего кашля. Ему явно было не до ответов на вопросы.

— Венд, это ты? — донесся с другой стороны юрты сонный голос Ресана. — Ты что, простыл?

— А, проснулся, — хрипло проговорил шаман, повернув к юноше голову, и закашлялся снова. Венд заметил, что в голосе шамана, когда он говорил, помимо хрипов слышался еще и странный присвист, будто бы у него было проткнуто легкое.

На звук незнакомого голоса Ресан моментально взлетел на ноги, разворачиваясь к ним и одновременно выхватывая из лежащих рядом ножен свой клинок. Венд с одобрением отметил, что мальчишка, наконец-то, начал учиться осторожности.

— Почтенный Адвиш… — между тем растерянно проговорил Ресан и опустил оружие. — Как вы здесь оказались? И почему в таком виде?

Значит, Ресан этого шамана знал. И имя — Адвиш — прозвучало знакомо. Где-то Венд его слышал, причем совсем недавно.

Шаман повелительно вскинул руку, останавливая поток вопросов, и с трудом поднялся на ноги. Доковылял до выхода из юрты, отодвинул полог и несколько минут молча и неподвижно стоял там. Потом опустил полог и с таким же явным трудом вернулся к очагу.

И в этот момент Венд вспомнил. Адвиш — так ведь звали Верховного Шамана.

Но как такое было возможно?

Как Верховный Шаман оказался умирающим в степи, да еще в этих лохмотьях, если всего несколько часов назад он, живой и здоровый, входил в юрту местного шамана, и все время после этого в стойбище было тихо и спокойно?

— Я приехал сюда вчера, верно? — спросил шаман все тем же хрипяще-свистящим голосом.

— Да… — протянул Ресан.

— Это заговор? Вас хотят свергнуть с поста Верховного? — выпалил Венд.

С каждым мгновением версия заговора казалась ему все более правдоподобной. Конечно, она не объясняла каждую из странностей и несостыковок, но что еще можно подумать, когда человек, наделенный в этой стране высшей властью, выглядит как бродяга, брошенный в степи умирать?

— Свергнуть, — шаман насмешливо фыркнул и тут же вновь зашелся кашлем. — Свергнуть, — повторил он, отдышавшись. — Смешно. Верховного Шамана назначают духи. Его нельзя свергнуть или заменить по своему желанию… Так значит, вы видели мой приезд. Как я выглядел? Сколько человек было в охране?

Венд вопросительно посмотрел на Ресана, предположив, что тот знает обо всех этих шаманских делах чуть больше и хоть немного понимает, что происходит, но натолкнулся на такой же непонимающий взгляд.

— Я задал вопросы, — уже с другой, более жесткой, интонацией проговорил шаман. Венд почувствовал, будто что-то изменилось внутри него, и тут же, всего через долю мгновения, услышал собственный голос.

— Сам приезд мы не видели… — и он начал рассказывать все, что ему довелось заметить, упоминая каждый момент, который его смутил, отвечая на вопросы шамана со всей обстоятельностью.

В чем-то ситуация напоминала допрос у Чтеца, только в этот раз явного ментального воздействия в своей голове Венд не ощущал. В этот раз он просто не принадлежал себе. Иногда в голове всплывали мысли, не относящиеся к вопросам шамана, но быстро исчезали.

Отчего-то задержалась только одна мысль, воспоминание о фразе, сказанной Ароном, когда тот вывел Венда из логова Черного Шамана. «Рабский ошейник» — так Арон назвал амулет, созданный старым Харидемом. Амулет, который должен был защищать Венда от проклятия, на самом деле никогда не существовавшего.

Рабский ошейник…

Наверное, эта мысль задержалась потому, что Венд сейчас и впрямь ощущал себя рабом. Хуже чем рабом. Рабам хотя бы принадлежат их мысли и слова. А Венд, стоило шаману захотеть, превращался в послушного голема, лишенного собственных желаний, со звенящей от пустоты головой.

— Я все понял, — сказал шаман, прервав рассказ Венда, махнул рукой, и Венд ощутил, что пустота начала вновь заполняться его собственными мыслями. Крутились эти мысли сейчас вокруг странной власти, которой шаман обладал над Вендом. Тогда, в первый раз выйдя из очага, дух шамана коснулся груди Венда и амулета на его шее, и этого хватило. Дело было в амулете? Или же все куда проще? Верховный Шаман — сильнейший из ныне живущих шаманов. Может быть такое управление людьми — часть его способностей?