Линод. Как давно я не видел старика. Я поздоровался. Линод теребил какой-то лист.

– Направление? – спросил я.

– Ага. На пенсию!

И Линод растаял. Я ещё успел заметить слезинки, блестевшие по краям глаз. Он не хотел, чтобы кто-то видел его бессильным и не нужным. Вскоре профессор растворился в пространстве и времени, но меня уже не было в этой вселенной. Меня вообще не было, был кто-то другой, но не я, и не здесь.

Этот раз мы не спешили, я принимал дела от первого консула посольства. Трагические события на границе тёмных миров четырёх драконов, не дали мне встретиться с послом. Вернее, мы встретились в пути, на земле демонов: четыре быка, впряжённые в телегу, напоминающую лафет дальнобойного артиллерийского орудия, тянули огромный гроб. Посол был сухопутным китом. Мы проходили в академии его планету. Первый консул всё повторял: – Он обладал такой мощью, такой мощью, что в посольстве никто не верил, что его убили. Пока шло следствие, первый консул исполнял обязанности погибшего посла. По версии сослуживца, кита заманили в ловушку и сварили заживо, в расплавленном олове. Даже труп, выглядел больше, как статуя посла. Это было ужасно! Я стал понимать, почему так издевались над нами в академии. Границу мы пересекли ночью. Я спросил у консула:

– Кому из баронов мне нужно передать верительные грамоты?

Консул не понял, а потом улыбнулся. Нам в академии совсем мало рассказали за тёмные миры, наши страны больше воевали с ними, чем поддерживали дипломатические отношения, поэтому можно считать, что мы совсем ничего не знали про эти земли. – Четыре барона – это не люди, тёмные миры поделены на четыре части, и условно, и территориально – юг, север, запад и восток. Каждая часть, как ориентир, имеет свою горную вершину, вот эти вершины и назвали баронами. Есть легенда о первых правителях этой страны, о живых баронах, которые воевали между собой и со всем окружающим миром, но судьба заставила их объединиться, перед лицом смерти, они погибли, сражаясь с общим врагом, и великий Космос превратил их в горы. У каждой горы своё имя. Местные шаманы тебе лучше расскажут историю государства, а я, по мере своих сил, постараюсь, чтобы ты скорей вступил в должность посла и не повторил ошибки некоторых. Дипломат не говорил всего, он полагался на профессиональную привычку – кое-что утаивать и скрывать. Не люблю не откровенных существ, но ценой откровения дипломата – была его жизнь. На сдачу, в этом мире не проживёшь – калек и неудачников нигде не любят. Иной раз – лучше умереть, чем превратиться в фарш! Я его понимал, поэтому старался сдержать эмоции.

Не знаю, как это он может? Мы только пересекли границу тёмных миров и распрощались с таможней. Наш кортеж пограничники не задерживали, значит какой-то дипломатический иммунитет работал и в этих местах. Я в карете был один, вокруг было темно, и я уже хотел зашторить окно, когда передо мной мелькнули глаза. Что не нравится мне в Неясыти, так это его идиотский ужасающий смех, и преображение. Какой бы образ контрразведчик не принял, сначала вы видите гипнотизирующий взгляд, жёлтые, не мигающие глаза, а потом всё остальное, если вам будет позволено увидеть. Неясыть незаметно влетел в карету и преобразился. Неясыть был похож на местного жителя, он задёрнул шторку кареты. Я не задавал вопросов, если Неясыть появился, значит так нужно.

– Я здесь негласно. Меня совет послал для твоей охраны. Не каждый день у нас послов убивают. Значит и на тебя может быть нападение.

Я уже был не мальчик, контрразведчик тоже не договаривал. Меня на мякине не проведёшь! Я знал: его точно направил совет, только задача у начальника контрразведки другая – ему нужно разведать обстановку, и по возможности, помочь следствию. Как бы не были фанатичны жители тёмных миров, но смерть посла сообщества государств была не в их интересах. Кто-то стравливал два государства, и это уже не в первый раз, надо точно было знать, кто? Для этого Неясыть и направили сюда. Меня только интересовало, что ему от меня нужно? Я знал, что он был не сторонник нетрадиционных методов передвижения, говорил, что в полёте всё видней. На этот раз, я кажется себя переиграл. За окном была темнота непробудная, фонарь на дрогах ямщика, освещал тусклым светом дорогу.

– Скоро мы въезжаем в горы. Я проведу разведку. Если и делать засаду, то только здесь. Гристарх, не мог бы ты, на пол часа, куда-нибудь исчезнуть? Что-то тревожно мне.

Неясыть опять перекинулся птицей и подождал, пока я не исчезну из кареты. Я давно заметил, как мой организм реагирует на опасность: я опять захотел есть и очутился в чебуречной, возле киностудии «Мосфильм». Людей было валом, все в гриме, массовка, наверное, какая-то, и только официантка принесла заказанную мной порцию, в чебуречную ввалился какой-то лохматый тип:

– Всё, перерыв закончен, все на выход, все на площадку! Дубль три.

Меня вынесла толпа, подскочила какая-то девица, обмазала краской, её помощники укутали меня бинтами, и я, вместо чебуреков, валялся на бруствере окопа, с противотанковой гранатой в руке. Потом был взрыв, и таймер желаний вернул меня в перевёрнутую карету. Пол часа прошло. Нападение, всё же было, рядом в агонии бились лошади, а ямщику камнем размножило голову. Охрану, наверное, снесло в пропасть, я не видел, ни солдат, не лошадей. Первый консул тоже отсутствовал. Появился Неясыть. Первого консула вели его люди, с мешком на голове, по горной тропе, вниз. На засаду, была своя контр. засада. Но, как по сигналу, все арестованные, участвующие в операции, упали на землю, как кто выключил свет. Их было трое. Они были все мертвы, четвёртым упал первый консул. Никто не знает, может быть он был не виноват, но врачи после определят – скончался от инфаркта, сердце не перенесло стресса. Неясыть заглянул в карету:

– О, великий космос! Что с тобой?

– Кино, блин, хотел чебуреков в Москве попробовать.

Неясыть не стал разбираться:

– Хорошо! Прекрасно! Пусть все так и остаётся. Дубль четыре.

– Не пойму, что хорошего?

Но Неясыть уже не слышал:

– Лежи тут, и жди, когда тебя спасут. Для твоей встречи Великий Визирь выслал целый отряд солдат, которые должны препроводить тебя во дворец хана. Они на подходе, потерпи.

Неясыть взмахнул крыльями и растаял в темноте, унеся с собой запах московских чебуреков. Меня поражало – как эти миры похожи на мою Землю! Казалось, что какой-то из наших народов затерялся на просторах вселенной, чтобы возникли эти миры. Ничего удивительного, мы же