он смешно фыркал и мотал головой, и представлять, что лечу на нем высоко-высоко в небе. Как он летает? Ведь у него нет крыльев, только мягкие складки по бокам, которые могут расправляться и делать его в несколько раз больше. Дядя Ци говорил, что эти складки помогают летуну парить, замедляя падение, но взлетать самостоятельно Серомыш не может, для этого нужна специальная магия, которая облегчает вес животного и одновременно подбрасывает его вверх. Впрочем, чаще всего, летун начинал полет с какого-то высокого места, в столице у «Золотого неба», так назывались те, на кого работал Ци, есть своя вышка, с которой их летуны обычно начинали полет. Это экономило кучу энергии.

У нас же в Черном районе таких мест и не было. Домики все маленькие, а несколько крупных зданий находились в плохом состоянии, и дядя Ци боялся, что они могут развалиться под тяжестью летуна. Ки запасено у него было не так много, поэтому он больше не летал: опасался, что когда потребуется срочно взлететь, энергии не хватит.

Каждый день он сливал понемногу свою Ки в кристалл, чтобы иметь дополнительный запас, я видела, что этого мало, и предложила свою помощь, но дядя Ци рассмеялся, потрепал меня по голове и отказался. Сказал, что не дело таким маленьким девочкам отдавать свою Ки, я даже хотела на него обидеться, но ради Серомыша простила его.

Вообще дядя Ци оказался очень деятельным. Он обошел весь Черный район, поговорил с каждым человеком, особенно много он беседовал с двумя Ди. Это самые старые жители Черного района, не родственники, но с одинаковыми фамилиями. Потом Ци попросился выйти и посмотреть на тропы. С разрешения Мастера я показала ему первые тропы и была удивлена тем, как он справился с их прохождением. Четвертая тропа далась ему даже легче, чем первые три.

Когда я спросила его, в чем причина, он пожал плечами и сказал, что не раз ходил с караванами и знал всех более-менее опасных животных и растений, а вот на ту мелочь, что бегает в первых тропах, никогда и внимания не обращал. Потом с другими охотниками прошел остальные тропы, кроме восьмой и девятой, и вернулся в город в полнейшем восторге. Сказал, что это великолепная школа для караванщиков и охранников, которая может сберечь сотни жизней.

Он заглянул также и на тренировки охотников, после этого у Хиона У надолго испортилось настроение, и он целыми днями потом бурчал про столичных гостей, которые даже кончика лисьих хвостов не видывали, а все туда же, в учителя лезут.

Ци обошел все дома в районе, поставил свои пометки на нежилых зданиях, а когда я спросила, зачем ему это, он лишь улыбнулся и сказал, что это большой-большой секрет, но скоро мы всё узнаем.

А через неделю после прилета дяди Ци у нас появились новые гости.

В то утро я несла Мастеру завтрак, но не успела я постучать в дверь его дома, как оттуда вышел сам Мастер. Он посмотрел на меня так, словно в первый раз видел, потом сказал:

– Позови охотников. Со стороны леса кто-то идет, – и сразу направился к проходу в Лес.

Я посмотрела на тарелку в своих руках, посомневалась, стоит ли ее бросить тут или все же отнести в дом, забежала внутрь, поставила ее рядом с дверью и побежала к охотникам. Несколько человек пошли к стене, а остальные остались ждать дальнейших распоряжений, десяток направился к воротам в город, так как Мастер не раз говорил, что нападение, скорее всего, будет одновременно с разных сторон. Я тоже побежала к стене, хоть меня и не пустили наружу.

Вряд ли это нападение, так как Мастер не приказал поднимать тревогу. Может, кто-то случайно задел сторожевой массив? Хотя как кто-то случайно мог оказаться в лесу, к тому же утром? Ведь для этого нужно провести ночь в лесу.

Некоторые наши охотники устраивали себе проверки и оставались на ночь за стеной, но только неподалеку от города, и утром приходили уставшие, невыспавшиеся, с порезами, царапинами и укусами, правда, в основном, от насекомых и мелких животных, так как крупных хищников в окрестностях города вывели.

Через какое-то время охотники вернулись, но не одни. С ними было трое незнакомых людей: мужчина, покрытый грязью, кровью и какой-то слизью, уже не мог идти, и его несли двое наших, худющая измученная женщина с затравленным выражением лица и девушка, которая была в лучшем состоянии, но тоже выглядела усталой и испуганной.

Мастер спрашивал у женщины, откуда они пришли, но та лишь повторяла раз за разом:

– Фен? Он будет жить? Вы спасете его? Нельзя было уходить… Нельзя.

– Мама, – не выдержала девушка и обняла женщину, – все хорошо. Мы добрались. Вы ведь Мастер! Скажите, вы Мастер, верно?

Мастер кивнул, не сводя с нее взгляда.

– Видишь, мама, мы нашли его! А значит, папу вылечат. И больше никаких кошмаров не будет. Вы ведь вылечите папу?

– Если вы расскажете, откуда знаете меня и почему оказались в Лесу.

– Я все расскажу, только помогите маме и папе! – несмотря на осунувшееся лицо и темные круги под глазами, девушка держалась хорошо. Я невольно зауважала ее, хотя сперва она мне не понравилась. Ну кто, скажите мне, идет в лес в длинном, до пят, платье, тонких туфельках и с непокрытой головой? Только самоубийцы, стремящиеся попасть на Дно Пропасти, да сумасшедшие.

Их отвели в пустующий дом, мужчину уложили на лавку, принесли воды, еды, женщина села рядом с мужем и взяла его за руку. Я обожала смотреть, как Мастер лечит, это всегда казалось мне настоящим чудом – видеть, как прямо на твоих глазах затягиваются раны, только вот сам Мастер после этого сильно уставал.

Сначала он снял с мужчины одежду, смыл с него всю грязь, а потом приступил к лечению. Женщина незаметно уснула, сидя на полу. Не проснулась, даже когда ее руки соскользнули с ладони мужа и упали к ней на колени. Девушка еще как-то держалась, хотя ее глаза то и дело закрывались.

– Ты сколько не спала? – спросила я, встав рядом с ней.

– Три… три ночи, – шепотом ответила она.

– А почему шепотом?

– Не хочу мешать лечить папу.

И мы замолчали, глядя, как под руками Мастера из глубоких ран на ногах выходит зеленая пена вперемешку с кровью, как открытые раны на спине затягиваются тонкой пленкой и уходит краснота с ожогов.

Мастер встал, едва заметно пошатнувшись, и сказал:

– Пока все. Дальше лечить будет опасно. Пусть сначала выспится и поест. Проследите,