– Кто? – Квалья обернулся и тут же замер, почувствовав, как похолодела его спина и резко выступил пот на лысой голове.

Шагах в тридцати выше по склону, из-за дерева на них смотрел огромный бурый медведь. Его размеры пугали не меньше, чем приближение неминуемой стихии. Медведь сжимал мощными челюстями крупную рыбу и внимательно смотрел на людей.

– Только не шевелись, Тони… – продолжала шептать Оливия. Она медленно потянула руку к большому рюкзаку за его спиной, на котором висел заряженный арбалет.

Квалья осторожно качнул перед собой факелом.

– Эй, медведь, знаешь, что это? – тихо спросил он. – Это то, чего ты должен бояться. Это огонь. Первоначало всего существующего – огонь. Помни об этом.

Зверь чуть запрокинул голову, разжав челюсти, и рыба тут же исчезла в его огромной пасти.

– Так… рыбу он уже съел… Оля, не хочешь побеседовать с ним о том, что нет зверя опаснее человека?.. – нервно пошутил Квалья.

Медведь облизнулся и, вытянув вперед морду, стал внюхиваться, да так, что от его сопения дрожала листва близ головы зверя.

Оливия уже держала в руках арбалет. Она подняла его и прицелилась в правый глаз медведя. Но зверь продолжал стоять неподвижно и нюхать незваных гостей на расстоянии, смешно шевеля носом. Хотя при его размерах даже нос выглядел угрожающе.

Над уже видимой отсюда вершиной сопки вдруг показался безраздельный хозяин камчатского неба, белоплечий орлан, и Оливия отчего-то вспомнила тот поход с отцом. Они прятались за деревом и наблюдали, как по долине безмятежно гуляет гризли. Артур Собески сжимал в руках ружье, готовый в любой момент пустить его в ход, чтобы защитить маленькую дочку. Но он не собирался стрелять без острой на то необходимости и наблюдал за грозным зверем с восхищением и уважением.

– …я не хочу в него стрелять. Но если он заметит нас, то может быть недоволен нашим присутствием и будет атаковать.

– Но почему? Мы же не сделали ему ничего плохого! – демонстрировала свою детскую наивность маленькая Оливия.

– Конечно. Но мы в его владениях. И он может неправильно нас понять. Такое даже с людьми бывает.

– Как жаль, что мы не знаем его языка, правда, папа? Столько бед случается в мире из-за простого непонимания…

Отец опустился на колено и обнял одной рукой дочь:

– Все так, милая. Все именно так, – грустно улыбнулся он…

Оливия поджала губы и мотнула головой.

– Пожалуйста, уходи, – тихо сказала она. – Просто уходи. Я не хочу в тебя стрелять.

– Как чудесно, – проговорил Квалья. – А давай ему салат из одуванчиков приготовим. Посидим, поболтаем. Обсудим с этим милашкой пару книг Умберто Эко?[41]

– Господи, Тони, замолчи. Я правда не хочу его убивать.

– Посмотри в его добрые глазки. Он это ценит. Только… Только почему он опять облизнулся-то, а?

– Успокойся, Тони. Он не атакует.

– Это потому что у меня в руке факел горит. Подождем, пока догорит, и посмотрим, что будет?

Совсем недалеко послышался собачий лай. Затем людские голоса. По южному склону сопки поднимались жители Приморского, и их сопровождали собаки.

Медведь вздрогнул и беспокойно заворчал. Затем, бросив прощальный взгляд на Оливию и Антонио, резко развернулся и бросился бежать.

Проводив его взглядом, Собески с облегчением вздохнула и опустила оружие.

Квалья тоже выдохнул, прикрыв глаза. Затем повернул голову влево и посмотрел на Оливию.

– Послушай. Я одного не пойму. Где медведь взял рыбу, находясь на вершине горы? – сказал он.

* * *

– Палыч! Волна в полумиле от носа!

– Понял! – ответил Самсонов крикнувшему сверху Жарову. Затем обратился к находящимся с ним в машинном отделении мотористам: – Парни, хватайтесь за что-нибудь и крепко держитесь! Сейчас нас крепко тряхнет! Кто покалечится, тот ЛОХ!!!

По мере приближения к берегу волна становилась все выше. Сейчас она достигала высоты около четырех метров. Но и берег еще далеко. К тому же по мере приближения волны все больше казалось, что за ней и уровень самого океана выше. Это словно большая монолитная ступень, на которую предстояло запрыгнуть кораблю, чтоб иметь хоть какие-то шансы на спасение.

– Внимание! – крикнул Вишневский, еще крепче сжав поручень, за который держался.

Волна ударила в нос тральщика и понесла корабль назад, к полуострову. От удара корабль буквально встал на дыбы, задрав нос, и всем, кто в нем был, казалось, что он вот-вот опрокинется назад. Корабль непременно бы опрокинуло, ударь волна в борт, но, взяв курс перпендикулярно цунами, экипаж уменьшил площадь давления воды по корпусу, к тому же получил возможность взобраться на водяной вал. Под собственным весом нос с большой силой рухнул вперед, взметнув вверх огромный фонтан воды и чуть ли не погрузившись в нее. Поднятая носом волна ударилась в стекла ходовой рубки, и почти все испуганно закричали, на мгновение решив, что тральщик камнем устремился на океанское дно. Однако корабль выровнялся, и люди убедились, что они все еще на поверхности и даже движутся по воде.

– Мы проскочили водяной вал! – закричал рулевой, и рубка наполнилась радостными возгласами.

– Жар, что делаем дальше? Поворачиваем к Камчатке?

– Ни в коем случае, – Андрей мотнул головой. – Нас все равно несет к берегу. И может разбить о скалы. Мы еще в той массе воды, которая подкармливает цунами. Надо уходить от берега и выйти на спокойную воду.

Он быстро кинулся к трапу и спустился к люку, ведущему в машинное отделение.

– Палыч! Все целы?!

– Да! – отозвался снизу мичман. – Мы прошли водяной вал?!

– Прошли!

– Аллилуйя!

– Жар, сюда, скорее! – крикнул сверху Вишневский.

Андрей быстро поднялся в ходовую рубку и оторопел от ощущения дежавю. Прямо по курсу на тральщик двигался водяной вал, который, как и предыдущий, не имел ни левого, ни правого края и, казалось, простирался по всему океану от севера до юга.

– Вот черт! Второе цунами?!

– Это одно цунами, Андрюха, – вздохнул Никита. – Каскадное.

– Такие бывают?!

– Как видишь. Первая волна на мелководье поднимется, а достигнув берега, замедлится. Но сзади ее будет подпирать вторая, придавая силу, скорость и заставляя становиться еще выше…

Жаров снова бросился к машинному отделению.

– Палыч! Еще одна волна!

Несколько мгновений снизу не было никакого ответа, затем отчаянный вопль:

– Да я Посейдонову задницу!..