– Да так, к слову, Валер. – Тут она очень отчетливо и очень печально вздохнула. – Тебе этот Любавский в каком месте дорогу перешел, Валер?

– Мне? Мне вообще-то ни в каком. Так, занимаюсь естественным отбором, так сказать. А что?

– А то! Попробовала я узнать о нем и такого накопала, что тебя даже жалко стало.

Она зашелестела бумагой, а он представил, как она сейчас раскладывает на столе перед собой ровный факсимильный лист и водит по нему тонко отточенным простым карандашом. Татьяна не терпела маркеров и авторучек, всему на свете писчему оборудованию предпочитая простые карандаши. Оттачивала их исключительно опасной бритвой. Кто-то когда-то оставил ее им в наследство, выйдя на пенсию. Татьяна тут же завладела ею и с упоением потом предавалась искусству заострять графитовые наконечники простых карандашей.

– Короче, Любавский Владислав Иванович, – она скороговоркой зачитала год его рождения и место последней прописки, которое не могло его не встревожить. – Женат, жена Любавская Елизавета Юрьевна, возраст тридцать полных лет. Детей нет.

– И все? – вставил Валера в возникшую паузу, нарушаемую легким шелестом бумаги.

– Если бы! – Татьяна снова вздохнула и снова переспросила: – Он точно не твой клиент, Валер?

– Да точно, говорю, не тяни! – Его уже не занимал вопрос ее личной жизни, он уже забыл о том, что хотел спросить ее о муже; гончая взяла след и рвалась с поводка, чуя добычу. – Что там с ним не так, Тань?!

– Все не так! – хмыкнула Таня его нетерпению. – Все буквально… Фамилия Любавский не его.

– А чья? – Он даже привстал от неожиданности.

– Его жены. Он взял ее фамилию при бракосочетании.

– А-а, ну это обычное дело. А кто они были раньше, наш Владислав Иванович?

– А раньше они были Рябининым Владиславом Ивановичем. Рябининым, уроженцем деревни Смолянки Сыктывкарского района.

– И что? – Валера понимал, что главная новость впереди, но еще не знал какая.

– А то! Пробила я этого человечка из деревни Смолянки, уж прости, не удержалась.

– И???

– Нет такого и никогда не было, вот! – Танюшка довольно улыбнулась и собрала все свои бумаги в стопку, прихлопнув сверху ладошкой. Валера все это явственно увидел, как если бы она сидела в метре от него.

– Как это? – Валера отвлекся, представляя себе ее мягкую улыбку, поэтому главная новость дня не сразу пробрала его.

– А так! Нет такого в природе, и все тут! Есть в районе Рябинины, но ни одного Владислава Ивановича. И улицы с такой пропиской не существует, и… самое главное, деревни! Нет такого поселения в Сыктывкарском районе, милый!

«Милый» сильно согрело душу, но останавливаться на этом и развивать тему дальше было некогда.

– Ты хочешь сказать, что он жил по…

– Поддельным документам, – закончили они в один голос и замолчали надолго, думая каждый о своем.

Танюше было досадно, что он не рядом и она не видит его сейчас, удрученного ее новостью. Хоть он и не сказал ей правды, она была уверена, что Любавский его клиент. Не стал бы он звонить ей через столько молчаливых месяцев, сложившихся в солидный срок, из простого интереса. Валера же гордый, он так и не простил ей ее замужества.

А Валера этим временем молниеносно проводил параллели и меридианы возможных пересечений Любавского-Рябинина и Шустиковой.

Что, что, что? Что это могло значить? Она состояла с ним в сговоре?.. Они сообща затеяли эту авантюру?.. С чего тогда ему сниматься с якоря и лететь через всю страну в этот богом забытый город?

– Валера, ты еще там? – Танюшка тихонько кашлянула.

– Тут я, – отозвался он со вздохом. – Задала ты мне задачку, Тань. Все теперь летит ко всем чертям. Все мои версии и предварительные заключения.

– А у местных что?

Под «местными» она подразумевала коллег по оружию. С ними ему довелось познакомиться по приезде в этот город, и с ними он теперь поддерживал вялое бесперспективное знакомство.

– А у местных вообще задница, извини, Тань, но по-другому не скажешь! Им подсовывают полутруп со стволом, и они готовы списать на него один конкретный «висяк» из-за которого я, собственно, и осел в этом городе. И делают они это то ли по глупости, то ли сознательно.

– Конец года, Валер, – с пониманием вздохнула Танюшка, отвечающая за отчетность в его бывшем отделе. – Кому охота показатели портить! А почему полутруп?

– Парню проломили череп, он в коме. На выздоровление надеяться не приходится. Врачи дают один процент из ста, что он вообще выйдет из комы, и не дают ни единого процента, что он останется нормальным человеком.

– Как все удачно! А кто же его так? – В ее голосе отчетливо прозвучал интерес, что было обнадеживающим признаком.

Танюша обладала удивительной особенностью акцентироваться на мелочах и выуживать из них столько всякой информации, что за советом к ней подчас не гнушалось обращаться и начальство.

– Предположительно, жена, – Валера скривился, вспомнив откровенную радость Федора Ивановича, потирающего руки в предвкушении благодарностей и наград.

– А жена у нас где?

– А жена у нас в бегах!

– О как!!! – Ему было слышно, как Таня откинулась на спинку стула, и он тоненько взвизгнул при этом расшатанной спинкой, неужели так до сих пор ей его и не поменяли… – И искать ее, стало быть, никто пока не собирается?

– А зачем?

– Да, действительно. Парень с пушкой в руках и дыркой в голове: прекрасный претендент на роль обвиняемого и безмолвного свидетеля. Идеально!!! Что думаешь про его жену? Думаешь, ее убрали?

– Думаю, да.

– Опять все в идеале… Кому выгодно? Хотя о чем это я?! Всем!!! Всем выгодно! Всем, кроме пострадавшего. Он достоин подозрений? – Какая же она была умница, его бывшая окопная подруга, все на лету схватывала, даже объяснять ничего не нужно.

– Брось! Бродяжка спившийся. Раз в три месяца наведывался домой, чтобы бедную женщину подстроить, постираться, отожраться и опять свалить. – Валера совсем забыл о времени, которое неумолимо уплывало вместе с деньгами с его телефона. Ощущение профессионального единства было столь велико сейчас, что он продолжал излагать ей суть проблемы, забыв о телефонных расходах. – В последний свой визит пребывал в нормальном состоянии. Явился приодетым, трезвым, с подарками. Но сыну зачем-то шепнул, что теперь они заживут хорошо и что якобы у него есть теперь пистолет. Ну не придурок?

– Это не он! – тут же заявила Таня, едва он замолчал. – Убийство, из-за которого ты пасешься в этом городе, было заказным?

– Похоже, – кивнул Лапин, словно она могла его видеть сейчас. – И по моему мнению, убийц было двое, действовали самостоятельно.