А что, если…

Валера с силой вцепился в кружку, забыв донести до рта слабую суррогатную бурду.

А что, если этот Любавский, который и не Любавский вовсе и даже не Рябинин, действовал сам по себе, а Шустикова сама по себе?!

Предположим, у каждого из них по киллеру. У Шустиковой свой, у Любавского свой. О намерениях друг друга они каким-то образом узнают и спешат опередить. Кто опережает в итоге?

Валера с силой стукнул чайной ложечкой по столу.

Конечно же, Любавский! Он по схеме должен опередить. Танюша сказала, что его жена будто бы ждет ребенка. Вот вам и толстая женщина в гостинице! Как же он сразу-то… Наверняка это она – Любавская Елизавета Юрьевна, кажется… Она приходит в гостиницу, переодевшись в халат обслуживающего персонала. И убивает судопромышленника, завладев его бумагами. Потом они каким-то образом подбрасывают пистолет Ольге, и его каким-то образом находит муж ее подруги…

– Дерьмо! – мрачно изрек Валера и одним глотком опрокинул в себя остывший кофе, сморщился и еще раз повторил: – Дерьмо!

Все шито белыми нитками и наспех.

Ну завладели они бумагами, и что? Куда они с ними? Ольга, и только она, является по условиям договора душеприказчиком застраховавшего свою жизнь судопромышленника. Что им с тех бумаг?! Придут и начнут за грудки ее трясти, отдай денежки?! Чушь!

Валера понял, что ответить на часть его вопросов может только один человек – Ольга. Но чтобы она была с ним предельно откровенна и доверчива, ему надо бы еще кое-что узнать о ее шефе и, предположительно, любовнике – Любавском Владиславе Ивановиче.

Он вернулся в гостиную и, нашарив на диване мобильный, набрал Верочку.

– Алле, – хрипло отозвалась она, почти сразу сняв трубку. – Слушаю!

– Это я. – Он не представлялся почти никогда, ее абсолютный музыкальный слух узнавал его голос. – Как дела в нашем королевстве? Как коллега? Как ее покровитель? Ты вообще говорить можешь или чьи-нибудь уши рядом?

– Сейчас, дверь прикрою…

В трубке прозвучал дробный перестук ее каблуков, глухой звук закрываемой двери, и следом:

– Алле, Валера, я слушаю тебя.

– Это я тебя слушаю, Вер. – Лапин представил, как она вытягивает сейчас под столом длинные стройные ноги, хитро ухмыляется уголками губ и минуту размышляет, что можно и нужно сообщить приставучему парню. – Вопросы я тебе задал.

– А почему я должна тебе на них отвечать, Валера? – Верочка томно хмыкнула в трубку.

– Верочка, Верочка, побойся бога! Мы ведь это все уже с тобой обсуждали! Зачем же снова повторяться?! – Он не ошибся в ее реакции и тут же избрал единственно верный тон: – Ты же не терпишь ее и используешь каждый удобный момент, чтобы ей нагадить… с некоторых пор. Так? Так!

– Почему? – снова затянула Вера знакомую песню – на работе, видимо, появилось свободное время, которое она решила использовать в угоду своему сарказму. – Она сама себе нагадить способна, чего уж мне-то!

– И это мы с тобой тоже проходили, Веруня! – Валера делано хохотнул, хотя с большим удовольствием послал бы эту жеманную бабу к черту, но нельзя было, в интересах дела надо терпеть. Нет, мысль о семье и перепрофилировании отметать все же не следует. – Итак, Вер, давай по пунктам. Ты же не хочешь, дорогуша, чтобы твой несравненный Женечка узнал о наших с тобой постельных кульбитах?

– А ему плевать, знаешь! У него теперь новый интерес наметился! – окрысилась сразу Верочка.

– Оленька? – Не хотел, да опустился снова на диван.

Воистину день сегодня потрясающий, новость за новостью на его бедную голову.

– А то кто же! Эта овечка в волчьей шкурке везде успевает! – Она добавила пару непечатных слов, совсем не заботясь о том, что Валере это может быть неприятно. – Не успела одного земле предать, тут же к другому лыжи навострила.

– Та-к!!! – Его аж подбросило от ее «земле предать», подбросило так, что сразу перемешало в голове все его стройные и почти идеальные формы преступления. – А ну-ка давай, твою мать, поясняй, что сие значит? Уж не хочешь ли ты сказать, что господин Любавский?..

– Именно! – гаркнула Верочка. Что за манера, ей-богу, орать в телефон. – Нету у нее теперь покровителя, Валера! Нету!!! Наша бедная Лиза снова одна, и ей просто необходимо найти опору в жизни.

– Это я уже понял, Вера. – Валера поискал взглядом пульт, отключил телевизор и быстро пошел в спальню. Распахнув там встроенный шкаф, он принялся вытаскивать одежду и швырять ее через всю комнату на диван в гостиной. – Ты мне вот что скажи: что с ним стряслось такое?

– С Владиславом Ивановичем?

– Да, да, да! Прекрати все время переспрашивать! Что с ним: инсульт, инфаркт, отравление алкоголем или он на собственных кальсонах удавился, что?! – Лапин стянул спортивные штаны и одной рукой принялся натягивать на себя джинсы.

– Кто же его знает! Труп нашли ночью. Обезображен сильно. Кто говорит, что его сожгли, кто – сильно избили, правды никто не говорит. Машину вроде как угнали, что ли. С милицией только Оленьке и довелось пообщаться.

– Что так? – Он на мгновение отстранил трубку от уха, просовывая голову в узкое горло теплого свитера. – Что так? Вас-то что, не удостоили?

– Так мы и не желали, а она сама напросилась. Так мало того, говорят, на опознание поехала! Монстр, а не баба, скажу я тебе, Валера! Слушай… – Вера вдруг многозначительно замолчала, а потом вкрадчиво после паузы спросила: – А ты и правда следишь за ней по поручению ее мужа? Она и правда сбежала от него или это всего лишь легенда?

– Правда! – показавшись даже самому себе искренним, с чувством воскликнул Лапин. – Стал бы я тебе врать, Вер?!

– У-ум, понятно. А я думала…

– Что ты думала? – Свитер он надел задом наперед и теперь, вытащив из рукавов руки, вращал его вокруг шеи, пытаясь пристроить на нужное место.

– Думала, что она в криминале каком-нибудь замешана.

– С чего ты взяла? – Лапин перестал крутить свитер и настороженно замер. – Что это у тебя за подозрения?

– Да нет, я просто так. Ладно… – Тут Вера понизила голос до шепота: – Меня сам вызывает, по стеклу уже трижды стучал. Пойду я, а ты звони, Валера, если новости какие-нибудь услышишь.

Он натянул-таки на себя злосчастный свитер, застегнул джинсы и совсем было собрался идти в прихожую, когда вдруг с чувством ударил себя по бедрам и в сердцах выругался.

Кому вот, кроме Шустиковой, мог помешать Любавский?! Никому! Чего тогда поехала на опознание? Надо бы узнать, чье отделение там работает, и втиснуться к ним с располагающей улыбкой, документами частного детектива и очередной придуманной наспех историей. Пустят ли? Пустят! Куда они денутся….

Когда же он распутает это чертово дело? Ох как ему надоело! Ох как он разозлился! И на Шустикову, и на тайны ее, и на себя – несостоятельного идиота, неспособного решить задачу с одним, нет, не с одним, – с двумя неизвестными. Раньше бывало и похуже, и ничего – разбирался. Чего же теперь-то? Зажирел на вольных хлебах? Или… эта чертова баба сумела обвести всех вокруг пальца? Пора! Пора наведаться к ней! Сегодня. Уже сегодня. Тем более что опасности столкнуться в ее квартире с любовником уже нет.