прибыли уже ночью, темнота внушала тревогу. При блокировке капсулы стекло тоже полностью затенялось изнутри, чтобы заблокированный не мог подать сигнал сообщникам.

Снаружи на стекле обычно отображалась какая-то картинка — многим не нравилось, что за ними могут наблюдать, когда они пребывали в отключке — а если оно оставалось прозрачным, то встроенная система проецировала на нее скриншот лежащего внутри человека за мгновение до блокировки. Немногие знали об этом. А те, кто знали, обычно знали и о том, что любая попытка выключить систему — даже неудачная! — рассматривалась как препятствие правосудию.

Я торопливо нажал кнопку открытия. Стекло с тихим шипением отъехало вверх и назад. Темнота никуда не делась, но глаза уже немного адаптировались, и я разглядел за бортиком капсулы слабое свечение контрольных ламп на панели управления. Затем включилась внутренняя подсветка. Тоже тусклая, чтобы глаза не резала, и бледно-голубая. Психологи считали, что такой цвет успокаивал. Не знаю, ни разу не замечал.

На мне был надет мой обычный черный костюм с красным галстуком. Слева пиджак заметно топорщился. Под ним пряталась плечевая кобура, в которую был еле втиснут агентский бластер. Кобура была рассчитана на «здешний» пистолет, который у меня по штату был, но я им давно не пользовался. Он небось уже корни пустил в оружейном сейфе.

По весу бластер оказался заметно тяжелее тех пластиковых игрушек, которые продавались в городских магазинах. Внешне игрушки ничем не отличались от «игровых» моделей, поэтому я и не опасался тащить с собой весь арсенал странников. А вот начинка отличалась, и заметно, поэтому вес бластера сразу наводил на мысль, что этот — настоящий.

Слева и справа раздавалось шипение открываемых капсул. Я сел. Слева от меня сидела в капсуле Алекса. Справа выглядывал Бродяга. Он по-прежнему был одет в зеленый костюм странника и сжимал в руках свою винтовку.

— Похоже, что оружие исправно, — раздался из темноты голос Пушкаря.

— Можно в потолок для теста пальнуть? — сразу спросил Бродяга.

— Я бы не стал, — ответил я, постаравшись, чтобы мой тон прозвучал достаточно строго.

— Не вздумай потревожить сигнализацию, — сказал Леший, и у него это прозвучало очень строго. — Кстати, всех касается.

На самом деле я просто не хотел устраивать погром в агентстве. Мне, надеюсь, тут еще работать. Но с сигнализацией это Леший здорово придумал. Я включил свет и огляделся. Странники выглядели так же, как и в реальном мире. Алекса красовалась в костюме хакера.

— Отлично выглядишь, — не преминул отметить Бродяга.

— Я всегда отлично выгляжу, — холодно ответила Алекса.

— Не обольщайся, парень, — сказал Пушкарь, и с усмешкой добавил: — Эта красотка не для тебя.

Бродяга тихо проворчал себе под нос, что это мы еще посмотрим. Я посмотрел на часы. Мы прибыли в агентство ровно в полночь. В капсулах кроме нас никого не было, а за столами так поздно обычно никто не засиживался. Я еще по дороге предупредил своих спутников, что ежели что — они фанаты и свидетели по делу, но поскольку формально меня отстранили от всех дел, то лучше бы нам не проверять эту хилую легенду на прочность.

— Проверка связи, — раздался в наушниках голос Ириски.

— Слышу тебя хорошо, — ответил я.

Остальные тоже подтвердили, что слышимость нормальная.

— Отлично, — сказала Ириска. — Я подключилась к служебным видеокамерам в здании, слышу и вижу вас хорошо.

Бродяга тотчас застыл с винтовкой наизготовку и спросил, как он выглядит.

— Глуповато, — сказала Ириска.

— Как всегда, — добавил Леший. — Значит, всё в порядке. Выдвигаемся.

В коридоре было темно и пусто. Хороший знак. Свет в коридоре гасил последний уходящий. Можно было бы просто поставить датчики, но это уже стало чем-то вроде традиции. Последние полгода зачастую свет гасил я.

— Бродяга, на тебе — капсулы и наш отход, — откомандовал Леший.

Тот что-то негромко пробурчал по своему обыкновению и встал у входа, держа оружие наготове. Остальные протопали за мной по коридору. Доступ в архив был только из кабинета шефа. Я, как «постоянный клиент», знал код, однако сегодня он не сработал. В наушниках тотчас раздался голос Ириски:

— Есть резервный код, на случай если основной забыл, а войти надо срочно. Три единицы.

Мрачноватый код. Три единицы на кубиках в «Войне миров» означали смерть персонажа. Когда очередной жулик отхватывал их с нашей подачи, всему отделу прилетало по первое число. Разумеется, это подавалось как защита собственности граждан, чьи права нам надлежало строго охранять, даже упрятав самих правообладателей в кутузку, однако, сдается мне, шеф с самого начала знал, что виртуал не виртуален. Он вообще много чего знал.

Резервный код подошел. Замок тихо щелкнул. Я осторожно приоткрыл дверь. В кабинетах царил полумрак. У шефа их два. Один — личный, второй — для работы с архивами. Архивный был заполнен самым современным оборудованием, тогда как личный служил самым комфортным рабочим местом, какое только можно было вообразить. И про вообразить — это не метафора. Дополненная реальность тут была встроена в стены, легко меняя обстановку под сиюминутный каприз владельца.

— Живут же люди, — негромко произнес Леший, и еще тише вздохнул.

Ну да. Некоторые живут вот так. А у некоторых крохотная каморка в конце коридора, где едва помещалось старое кресло с продавленной седушкой и компьютер, и еще скажи спасибо, что отдельная. Строчить отчет по делу, когда кто-то постоянно ходит и говорит под ухом — сомнительное удовольствие.

— Найдем золотишко, я у нас устрою не хуже, — столь же негромко пообещал Пушкарь.

Леший кивнул, но как-то не слишком уверенно. Да, золотишко надо вначале найти, и еще как-то убедить нынешних владельцев им поделиться, при этом не позволив им ускользнуть от тюрьмы. Отпустить убийц пусть даже за 12 миллионов не входило в мои планы.

— Ничего тут не трогайте, — сказал я, и прошел в архивный кабинет.

За широкими окнами сиял огнями ночной город. Над ним висела полная луна. Дополненная реальность аккуратно подсвечивала контуры предметов тонюсенькими голубоватыми линиями. Медичка прошла по кабинету, разглядывая оборудование, и остановилась у окна, глядя на город. В какой-то момент мне показалось, что я вижу глубокую тоску в ее глазах, но при таком освещении действительно могло и показаться.

Едва я успел устроиться в кресле и включить систему, как из соседнего кабинета донесся голос Алексы:

— Герман, глянь-ка на это!

— Сказано же, ничего не трогать, — тотчас раздался голос Лешего.

— Я не трогаю, — ответила Алекса. — Потому и зову.

— Что там у тебя? — спросил я, выбираясь из кресла.

— Да вот глянь, — повторила она.

Алекса стояла у рабочего стола шефа. Рядом, поглядывая то на нее, то за окно, темной глыбой возвышался Пушкарь. Небось, следил, чтобы