— Ксения Борисовна, ну что вы! Разве ваши фильмы — мусор? Вот этот, про Ростопчина, который сейчас снимаете, разве мусор? И кто без вас его будет заканчивать? Кто в Лион поедет? Вам же Нина визу во Францию оформляет!

— Уже оформила, — подала реплику Нина. — Через неделю всем троим ехать, вам, Ксения Борисовна, Лидуше и Евгению Иванычу. Переделывать некогда.

— Хорошо, ладно, — сказала, подумав, Ксения Борисовна, — в Лионе материал отсниму, а потом Княгине заявление напишу. Могу остаться по договору, пока с этим фильмом не закончу, но в таких фарсах, как вчерашний, я больше не участвую!

Людмила вспомнила, что ей предстоит продолжение фарса — расшифровать вчерашнюю запись. А потом ещё в архивах рыться… И тоже почувствовала острое желание уволиться. Сразу же и немедленно.

— А вы знаете, Ксения Борисовна, я, наверное, тоже уволюсь, — озвучила она своё ощущение.

— Людка, да ты что? Женщины, что это с вами? — ахнула Нина. — Я тут что, одна останусь? Да меня Княгиня загоняет, с её-то энергией!

Людмила посмотрела на Нину сочувственно. Действительно, загоняет. И чувствовала, как по телу разливается лёгкость от принятого решения — уйти.

Ксения Борисовна покивала согласно и Нининым словам — да, мол, загонит. Кивнула и соглашаясь с Людмилой — мол, ничуть не удивляюсь вашему решению. А Нина шумно поднялась из-за стола и предложила.

— Слушай, подруга, пошли, покурим! А то от этих ваших новостей голова кругом идёт!

Они вышли на лестницу, поднялись на последнюю площадку. Нина открыла форточку и вытащила сигарету.

— Слушай, Нин, от меня потом не пахнет? — опять стала принюхиваться к себе Людмила.

— Да нет, вроде. А что такое?

— Меня к следователю с утра вызывали, просили прийти в том же виде, как в день, когда на Льва Романыча напали. Пришлось несвежую блузку надевать.

— К следователю? Обалдеть! — выпустила дым Нина. — И что там было?

— Опознание было…. — начала рассказывать Людмила, но её перебил звонок мобильника. Звонил Игорь.

— Привет, родная, это я! Как ты там?

— Всё нормально, всё обошлось! — Людмила почувствовала, как расползается в улыбке лицо, и слегка отвернулась от заблестевших любопытством Нининых глаз. — Следователь свидетельницу пригласил, соседку. Она видела женщину, выходившую из подъезда. Аркадий согласился на опознание, и соседка узнала мою блузку.

— А про тебя, про тебя она что сказала?

— Сказала, что похожа, но не та.

— Слава богу, хоть какой-то просвет, — выдохнул Игорь. — А про алиби следователю сказали?

— Нет, как-то к слову не пришлось.

— Ну и ладно. Слушай, Люд, мы сегодня, наверное, не увидимся. Я днём всё-таки машиной займусь — надо же в милицию написать об угоне. А вечером у меня шабашка в Отрадном, допоздна проковыряюсь. Ты там как, не расклеишься без меня?

— Начну расклеиваться — позвоню! — улыбнулась Людмила.

— С кем это ты? — не удержалась Нина от вопроса, едва дождавшись, когда Людмила закончит разговор. — Только не говори, что с мужем. С таким лицом и таким голосом с мужьями не разговаривают.

— Я ухожу от мужа, — сказала Людмила, и поняла, что впервые сказала об этом вслух.

— Что, правда, что ли? — вытаращилась на неё Нина. — Ну, ты даёшь!

Она помолчала немного, выпуская дым красивой струйкой, а потом спросила, удобнее пристраивая свой пышный зад на подоконнике:

— Слушай, Людка, а ты дрова не ломаешь? Может быть, у тебя просто кризис среднего возраста, а? Знаешь, я читала, у баб бывает к сорока годам, когда они пытаются наверстать что-то упущенное в жизни и пускаются во все тяжкие.

— Может быть, и кризис, — не стала спорить Людмила. — Но если в сорок лет понимаешь, что живёшь не с тем мужчиной и занимаешься не тем делом, согласись, есть что навёрстывать.

— Хороший хоть мужик-то?

— Хороший. Это Игорь.

— Этот твой муж на час? — прихлопнула ладонью о подоконник Нина. — Ну ты даёшь, предупреждать надо! То-то я ему звоню вчера, воркую, а он «Ничем помочь не могу, в ближайшее время очень занят». Ты зачем мне номер его телефона дала, если для себя мужика присмотрела?

— Нина, во-первых, вчера я ещё ни в чём не была уверена. А во-вторых, ты просила его телефон для домашней работы!

— Людка, ты прикидываешься, или и вправду такая наивная? — посмотрела на неё Нина. — Ладно, можешь не отвечать. Пошли, чаю попьём.

Чай они пили почти в полном составе — и Миша пришёл, и Княгиня явилась. Не хватало только Лидуши. Чаепитие получилось скованным. Ксения Борисовна держалась напряжённо, видимо, готовилась к разговору с Княгиней. Людмила молчала, прикидывая, когда ей лучше сказать о своём уходе — сразу же за Ксенией Борисовной, или чуть погодя. Даже болтушка Нина смиренно прихлёбывала чай, предвкушая большую бурю. Один Миша ничего не замечал и самозабвенно заглатывал принесённые Ксенией Борисовной кексы с изюмом.

— Дорогие мои, что-то вы смурные сегодня, — наконец дошло до Княгини. — Что-то ещё стряслось? Со Львом Борисычем? С оператором? С Лидушей? Кстати, где она?

— С Лидушей всё в порядке, она скоро будет, — сказала Людмила, и посмотрела на Ксению Борисовну с немым вопросом. Та сидела с отсутствующим видом, и Людмила решилась заговорить первой. — Ольга Николаевна, я хотела с вами поговорить.

— Да, Людмила, я слушаю, — царственно кивнула Княгиня. — Если насчёт видеоаппаратуры, то сразу скажу, что этот вопрос я смогу решить к концу июля.

— Ольга Николаевна, это уже неважно. Я не об этом хотела поговорит. Олга Николаевна, я увольняюсь.

Нина со стуком поставила кружку на стол.

— Так, — откинулась на спинку стула Княгиня, и тот испуганно скрипнул. — Так… Людмила Михайловна, пойдёмте ко мне в кабинет, поговорим.

В своём кабинете — вообще-то большой, но напрочь утратившей просторность комнате, заставленной стеллажами с книгами и папками, заваленной видеокассетами и опять же папками, лежавшими на всех возможных поверхностях — она села в кресло, кивнув на второе, напротив.

— Садитесь, Людмила Михайловна. И рассказывайте, что произошло. Вас всё-таки переманил Макаров в свой фонд зарубежья?

— Николай Данилыч? — удивилась Людмила. — Нет, никто меня не переманивал.

— Вы делаете большую ошибку, что уходите туда, — не слушала её Княгиня. — Согласна, что платить Макаров может побольше, чем я — к нему и пожертвования получше идут, и гранты он получил в Международной ассоциации диаспор. Но вы же молодая ещё женщина, неужели вы хотите засушить себя в расцвете лет? Там ведь мёртвая работа, сплошь бумажная — архивы, книги, переписка. А у нас — живое дело, встречи с интересными людьми, поездки по миру!