– Одну минуту. – Девушка-операционист застучала пальчиками по клавиатуре компьютера.

– Желаете распечатку?

– Желаю, – Николай облизнул губы, пересохшие от волнения.

– У вас два поступления. Пожалуйста, – операционистка протянула ему листок.

Николай посмотрел, но от нулей рябило в глазах, и он схитрил:

– Простите, очки не захватил. Не озвучите?

– Пожалуйста. Шестнадцать миллионов, двести тридцать две тысячи рублей.

– Спасибо, – только и смог произнести оглушённый суммой Николай. Для него она была просто нереально огромной.

Операционистка уловила его состояние:

– Что-то не так? – встревожилась она.

– Нет-нет, благодарю вас.

Николай вышел из банка и уселся в машину. Заработать такие деньжищи честным путём для него было просто нереально.

Некоторое время он просто сидел в машине, переваривая информацию. Вот это повезло! Читал он изредка в газетах, что кому-то подфартило с наследством, но чаще это была недвижимость, разумные деньги на счетах. Однако он никогда не примерял подобную ситуацию на себя.

Как он доехал до дома, Николай даже не помнил, скорее всего – на автопилоте. Такое состояние бывает у сильно пьяного человека. Он не помнит, как его зовут, однако, шатаясь, падая и нередко опускаясь на четвереньки, он всё равно добирается до дому.

Когда он разделся в прихожей и прошёл на кухню, Надя встревожилась. Было у его жены какое-то чувство, интуиция, позволяющая ей безошибочно понять, что Николай взволнован, выбит из седла. В прихожей висело зеркало, и сам Николай на своём лице ничего не заметил – внешне он был спокоен. Когда он оперировал в отделении и что-то вдруг шло не так, возникала экстренная ситуация, на его лице также оставалась маска полного спокойствия, хотя в душе бушевала буря чувств. Стоящий рядом персонал – второй хирург, операционная медсестра, анестезиолог – должны видеть первого хирурга уверенным в себе, иначе будет плохо, запаникуют и могут начать совершать ошибки.

Но Надя не хуже экстрасенса распознала состояние мужа.

– Что случилось? – спросила она.

– С чего ты взяла? У нас всё хорошо. – Он налил себе минералки из бутылки в стакан и залпом выпил.

– По-моему, даже слишком хорошо. Я сейчас в банке был. У нас на счету шестнадцать миллионов.

– Сколько-сколько? – переспросила Надя, которой показалась, что она ослышалась.

– Именно столько. Ты услышала правильно.

– И все они наши?

– До последней копейки.

На табуретку Надя не села, как обычно, а плюхнулась.

– Слушай, какие деньжищи! Я такой суммы и в руках не держала, никогда.

– А я, думаешь, держал?

Надя вдруг взвизгнула и кинулась ему на шею. Вот и пойми после этого женщин! То они без чувств плюхаются на табурет, то в порыве чувств бросаются на шею.

Когда через несколько минут первоначальный шок от услышанного прошёл, Надя спросила:

– И как мы их будем тратить?

– Аккуратно, без шика. По крайней мере, золотой унитаз я покупать не намерен. Дочь подрастёт – поедем отдыхать за границу, мир посмотрим.

– Здорово!

– Ещё бы! А сейчас неплохо было бы и перекусить.

– Ой, что же это я? – спохватилась Надя. – Один момент! Иди мой руки.

Когда вечером они уже лежали в постели, Надя проговорила мечтательно:

– Париж хочу посмотреть, Эйфелеву башню.

– Ну да, знаю я! – в тон ей отозвался Николай. – По модным бутикам походить, себе, любимой, что-нибудь купить…

– А почему бы и нет? Я теперь жена миллионера, и потому миллионерша! Или не так?

– Так, так… Только не говори никому и не упоминай об этом по телефону.

– Ограбят? – дрогнувшим голосом спросила сразу встревожившаяся Надя.

– Завидовать будут! Неудачника жалеют, иногда немного сочувствуют. А чужой радости или успеху завидуют. Вида, конечно, не подают, но в душе чёрной завистью исходят. В итоге накликают беду.

– Верно. Но радость меня так и распирает, так и хочется с подругами поделиться!

– Надя, уймись. Твои подруги в школе работают, надеюсь, ты не забыла? А зарплату свою помнишь? Ты для них будешь как красная тряпка для быка.

Внезапный ответ его жены поразил – так реагировать могут только женщины:

– Ой, в Испанию хочу!

– Надеюсь, не на корриду?

– Фу, мерзость какая!

– Лучше в Италию, в Вечный город. Ватикан посмотреть, Колизей…

– Колизей? Древние развалины. Уж лучше в Венецию.

– Ты действительно стала рассуждать как миллионерша. Деньги тебя портят, милая.

– Ничего подобного! Женщину портит отсутствие денег. Знаешь, как это бывает, когда хочется купить новые туфли, а денег нет? Зарплату получаешь, а её хватает только за квартиру заплатить да на еду.

– Ну, думаю – эти времена уже позади. Ты же теперь миллионерша!

– Звучит сказочно! Как в сказке получилось – про Золушку. Теперь у меня и семья есть, и деньги, а по магазинам не пойдёшь.

– Почему?

– Господи, не повезло мне… Муж миллионер, а тупой… Ребёнок у меня – у нас – маленький, куда с ним по магазинам-то?

А через несколько дней позвонил Лёшка. Николай только что вернулся с работы, даже ещё поужинать не успел.

– Пап, – не поздоровавшись, начал он тараторить, – представляешь, мы с Аксиньей и риелторами сейчас квартиру смотрим. Нам нравится. Не подъедешь ли посмотреть, оценить?

– Во-первых, здравствуй.

– Прости. Добрый вечер.

– Уже лучше. Диктуй адрес, – Николай записал на бумажке адрес квартиры, с которой звонил сын.

– Буду через полчаса, не раньше – ехать далеко.

– Мы будем ждать.

– Ты бы хоть поел, Коля, – попыталась остановить его Надя. – Куда ты собираешься?

– Лёшка квартиру присмотрел, как бы не обмишулился. Я быстро, туда и назад, ты не волнуйся.

В машине он сразу забил адрес в навигатор. Учитывая вечерние пробки, стоило проехать дальним, но не загруженным маршрутом. Получилось быстрее, чем он думал, и уже через двадцать минут Николай был на месте.

Припарковав машину, он первым делом осмотрел дом: кирпичный, девятиэтажный, относительно свежий – не больше пяти лет постройки. Расположение дома понравилось: до остановки общественного транспорта недалеко, супермаркет в ста метрах, только что проезжал.

Он поднялся на лифте. Дверь в квартиру была приоткрыта, и оттуда были слышны голоса.