Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вкратце пересказал события той ночи.
— И что, эти гогглы действительно позволили вам видеть в полнейшей темноте?
— Не то, чтобы видеть, но силуэты людей я различал достаточно хорошо. А вы хотите сказать, что не добавляли такую возможность?
— Специально — нет. Это, скорее, побочный результат одного моего эксперимента. Но ваш рассказ уже разжег во мне желание попробовать двинуться в эту сторону целенаправленно. И по этому поводу даже появились некоторые мысли.
— Ну что ж, я рад буду опробовать ваше новое изобретение. А пока позвольте откланяться: не дело стоять между мастером и его работой, так недолго и в личные враги попасть.
Глава 20
Танцевать фокстрот я не умел, так что пришлось оперативно брать уроки. Конечно, за два дня с легкостью порхать по паркету я не начал, но основные движения заучил и в ногах не путался. А потому субботним вечером с легким сердцем уселся в «молнию» и отправился на вечеринку.
Гостей сегодня было чуть больше. К уже знакомым мне парам добавилось еще две: невзрачный виконт со столь же невзрачной супругой, и яркий брюнет с роскошными гусарскими усами в паре со своей дамой сердца, миниатюрной женщиной с откровенно блудливым взглядом. Думается, по размерам коллекции любовников эта красотка далеко переплюнет известную фривольным поведением Оленьку Дорохину.
Виконт с супругой приехали на неделю из столицы и представляли клан Васильчиковых. Было довольно забавно слушать представление: Николя Васильчиков с супругой Аннеттой. Усач представился паном Иржи Трояновичем, а спутница его и вовсе оказалась заморской гостьей, баронессой Линдой фон Велсберг. В этом закрытом клубе аристократов я был белой вороной, ибо титул мой маячил где-то далеко впереди. Но это, кажется, никого не волновало. Ибо князь — это было намного круче, чем барон или даже граф. И правильно говорил Игнатьев: эти люди играют вдолгую, и знакомства заводят с прицелом на отдаленное будущее. Наверное, я стал интересен и русским графам, и немецким баронам, раз уж они решили завести личное знакомство с неким Стриженовым. А, может, госпожа Сердобина позвала меня сегодня как раз по их просьбе? В таком случае, я и вовсе могу считать себя свободным от любых обязательств по отношению к баронессе.
В этот раз все было намного приличней — с виду. Шампанское, танцы, светские беседы ни о чем, легкие закуски, снова танцы. И в это же время со стороны что Дорохиной, что фон Велсберг, как бы случайные демонстрации дамских прелестей, многозначительные движения веера, и в ответ яростные взгляды Сердобиной, платье которой было намного скромнее и не позволяло пользоваться тем же оружием. Прочие же дамы с явным удовольствием наблюдали за разворачивающейся битвой, а госпожа Нечаева еще и успевала подмигивать мне тайком, пока не видят прочие хищницы. Себя она разумно не считала претенденткой на тесное знакомство ввиду возраста и общей рыхлости тела. Баронесса же Остен-Саккен сидела, как обычно, с непроницаемым видом, но пальцы рук вздрагивали каждый раз, когда соперницы делали очередной выпад. И, возможно, лишь присутствие мужа останавливало её от активного участия в битве. Не ради приза, которым был назначен я, а ради самого процесса. В воздухе явственно пахло ноябрьской грозой.
Остановили дам, как ни странно, их мужчины. Они вдруг все разом, будто сговорившись, засобирались уходить. Их спутницы с очевидным сожалением были вынуждены последовать за ними. Какие-то десять-пятнадцать минут, и гостиная опустела. Меня же, как и в прошлый раз, отловила в прихожей горничная и проводила в будуар.
Александра появилась почти что следом за мной. Она ворвалась в комнату всё ещё взбудораженная, с румянцем гнева на щеках, безмерно прекрасная в своем праведном негодовании.
Эти… эти распутницы! — воскликнула она, сдирая с руки кружевную перчатку. — Эти… fille publique! [1]
И вторая перчатка полетела в угол.
Баронесса круто развернулась, оказавшись прямо напротив меня.
— Ах, Володенька!
Она сделала пару шагов, оказавшись почти вплотную ко мне. Взяла мои руки, завела их себе за спину, требуя объятий. И, трогательно заглядывая мне в глаза снизу вверх, прошептала:
— Возьми меня! Люби меня! Этой ночью я вся, вся твоя.
И, прикрыв глаза, потянулась ко мне губами.
Я прижал Александру к себе и прежде, чем поцеловать, подумал: «Какая прекрасная актриса!»
На этот раз в особняке Игнатьевых пир был горой. Помимо хозяина с сыном присутствовало ещё два десятка купцов с женами, сыновьями и дочерьми на выданье. Стоило признаться, не все из них были похожи на дочь купца Крашенинникова. Попадались вполне миловидные девочки. Но — именно девочки. Постарше Машки, конечно, но все они казались мне сущими детьми. И по возрасту, и по уму. И по поведению тоже.
С Игнатьевым-старшим мы при встрече любезно раскланялись, но я, неожиданно для себя, обнаружил, что та давешняя встреча всё ещё отзывается в душе обидой и даже негодованием. Никогда не думал, что могу быть таким злопамятным. Но раз уж купец решил первым пойти на мировую, я смысла в продолжении ссоры не вижу. Я понимаю, у купца Игнатьева подгорает на тему упущенных прибылей. Но вдруг на этот раз наученный прошлым опытом, предложит что-то действительно стоящее?
Купеческий обед проходит совсем не так, как дворянский бал. Конечно, оркестр играет, и потанцевать при желании можно, что и делают девицы и молодые люди. Я тоже прошелся пару туров, поглядел, так сказать, на товар и еще раз поймал себя на том же самом ощущении: дети! Пятнадцати-шестнадцатилетние девицы краснеют, смущенно и натужно улыбаются, глядят в пол, слова от волнения сказать не могут — видать, мамаши настолько их застращали, что они боятся допустить даже малейшую промашку. Например, ляпнуть что-нибудь не то или какой изъян случайно показать. А ведь, случись свадьба, потребуют консумации брака, демонстрации крови на простынях и всего прочего. Дикость какая-то!
По сравнению с этими детьми вдова Сердобина, при всей её расчетливости и, как выяснилось, цинизме, намного свободнее и приятнее в общении. Ну а помещица Томилина и вовсе вне конкуренции.
Но это все не главное. Основное действие, ради чего все собираются, проходит позже. Когда все гости уже отвалились от стола, молодежь отправили танцевать под присмотром бдительных старух, а жен — перемывать косточки своим мужьям и вообще всем тамбовчанам, кто попадется им на язык. И вот тогда серьезные деловые люди усаживаются в курительных кабинетах, за ломберным столом или просто в открытых альковах и начинают говорить о делах.
Конечно, можно встретиться в будний день в конторе, обсудить