Я приняла подношение и принялась медленно, с трудом пережевывать пищу. Лекарство превратило меня в полу-овощ, из-за чего окружающая реальность воспринималась словно в замедленном кино.

– Не мог бы ты слегка уменьшить дозу? – взмолилась я, когда наконец смогла проглотить лапшу. – Я правда не убегу!

Ганин задумался (или сделал вид?).

– Может, ты и права, – пробормотал он наконец. – Не ровен час загнешься еще. Объясняй потом Коломойскому.

Упоминание Макса отозвалось болью в области сердца. Предатель! Одного эсэмэс оказалось достаточно, чтобы он перестал интересоваться моей судьбой!

Где-то на пятый день моего заключения (примерно, так как из-за таблеток я перестала различать реальность) надсмотрщик все же сжалился и разрешил мне поговорить с Коломойским. Разговору тому предшествовала серьезная подготовка. Илья привел меня в порядок – за сутки отменил лекарства, не забыв при этом связать, напоил кофе (о, божественный напиток!) и даже разрешил принять душ. Посвежевшая, хотя все еще бесконечно слабая, я взяла в руки телефон. Пальцы дрожали и не слушались, поэтому мне далеко не сразу удалось нажать кнопку вызова.

– И помни! – по меньшей мере в десятый раз напомнил Ганин. – Одно неосторожное движение, и ты труп! – Для убедительности он легонько ткнул меня под ребра ножом. Я ойкнула, почувствовав острое стальное лезвие.

– Я помню, – прошептала я одними губами.

Коломойский отозвался почти сразу, будто ждал моего звонка. На секунду меня накрыло волной благодарности, но, вспомнив, что за все эти дни он ни разу не удосужился узнать о моем самочувствии, я быстро подавила неуместные эмоции.

– Арина, – голос в трубке звучал встревоженно, – ты куда пропала?

– Я?! – Я было хотела спросить то же самое у Макса, но холодная сталь ножа подавила желание проявить самостоятельность. Послушно кивнув, я принялась читать заготовленный Ильей текст. – Ты же понимаешь, – вглядываясь в экран планшета, пробормотала я, – в сложившихся условиях мне лучше не светиться. Вдруг тебя прослушивают. Или перехватят сигнал. Я не знаю, как это работает, но по телефону местоположение легко выкупить.

– Да, но ты же избавилась от своего, а новый никто, кроме меня, не знает.

– И что? Береженого бог бережет. Мне страшно, вот и отключила я смартфон.

Ах, вот оно что! Подлец Ганин! Садист – заставил меня думать, будто Макс обо мне забыл.

– Какие новости? – механическим голосом читала я текст с «телесуфлера».

– Да какие там новости? Ты в розыске, наблюдение за Андрейчуком ничего не дало. Связать Котова со смертью Ольшанской тоже не получается. Арин, – Коломойский запнулся, – похоже это надолго. Ты не передумала?

– Насчет чего?

– Насчет того, чтобы спрятаться за рубежом. Я пока честно не вижу другого выхода.

За рубежом… Если бы я только могла… Но вслух, разумеется, произнесла иное:

– Нет, не передумала. Я хочу докопаться до правды, чего бы мне это ни стоило. – Слезы застили глаза, и буквы на экране выглядели уродливыми кляксами. Поняв, что я не в состоянии продолжать разговор, Ганин выхватил у меня телефон и быстро нажал на кнопку.

– Жить надоело? – зло пробормотал он, приблизив перекошенное злобой лицо к моему так, что я ощутила его свежее, мятное дыхание. То, которое когда-то будило во мне страсть. Сжавшись от ужаса в маленький комок, я отрицательно помотала головой. Нет, мол, не надоело.

– Прости, – прошептала я затравленно. – Я не специально. Обещаю, это не повторится. Сейчас успокоюсь. – Я смахнула предательские слезы и неожиданно громко и бурно разрыдалась…

* * *

– Успокоилась? – ласковый тон Ганина не обманул бы и младенца.

Я кивнула. Сделав вдох и выдох, даже смогла изобразить что-то наподобие улыбки.

– А теперь мы позвоним твоему другу, и ты успокоишь его. И чтобы без глупостей мне. Это понятно?

Я снова кивнула.

– Держи, – Илья сунул мне в руки телефон, в котором уже звучал тревожный голос Коломойского.

– Арина, что случилось? Ты куда пропала? Что у вас там происходит?

– Ничего-ничего, все в порядке, – я вложила в голос всю веселость, которую смогла изобразить в силу своих скромных театральных талантов. – Все хорошо, просто перебои со связью. В новостройках так бывает. Ой, – я не сдержалась, почувствовав ощутимый укол ножа.

– Что? – тревогой сочился из трубки голос Макса.

– Все нормально, просто ударилась мизинцем об угол.

Ганин одобрительно кивнул.

– Максим, – прочла я текст с экрана, – у меня все в порядке. Кайфую в отпуске, хорошо провожу время, тебе не нужно обо мне беспокоиться. Часто на связь выходить не могу, и, пожалуйста, не звони мне. Не ровен час за тобой следят, а так оно и есть. – Из меня вышел бы отличный диктор: так хорошо и без запинки произносила я чужие слова. – Все будет хорошо. А когда это кончится, – последнюю фразу я произнесла уже от себя, из-за чего Илья заметно напрягся, но меня было не остановить, – когда все это, – с нажимом на последнюю фразу, – кончится, – стальное лезвие ножа с силой уперлось ниже ребер, туда, где тревожно и часто билось мое сердце, перегоняя по венам наполненную адреналином кровь, – я приготовлю тебе, – нож разрезал футболку и царапнул кожу, – я приготовлю тебе, – продолжила я, не обращая внимания на боль, – твои любимые вареники с вишней. Мы сядем на террасе и будем пить чай с душистой мятой. Все, как ты любишь, Максим.

– Да-да, Арина, конечно, – пробормотал Коломойский растроганно. – Непременно так и будет. А теперь дай трубочку твоему приятелю.

Я пожала плечами – Ганин, разумеется, слышал весь разговор и теперь колебался. Его недовольный взгляд метал молнии, но Макс просто не оставил ему выбора.

Поколебавшись минуту, он поднес трубку к уху.

– Да, – откликнулся спокойно и уверенно.

Короткая пауза.

– Зачем?

Снова пауза.

– Я не могу.

Громкую связь он отключил сразу, и мне оставалось только догадываться, о чем говорят мужчины. Кое-какие соображения на этот счет у меня, конечно, имелись. И предчувствия меня не обманули.

– Любимая, что это было? Что за самодеятельность, а? Какие вареники с вишней? Какой чай с мятой? – в глазах Ганина плескалась ярость.

– Прости. – Я облизала сухие губы. Ощутила солоноватый вкус крови – лишенные ежедневного ухода губы обветрились и потрескались. – Просто… я соскучилась, понимаешь? Увлеклась. Нафантазировала. Но это больше не повторится. Кроме того… Ну что такого? Ничего ведь не произошло.

Ганин задумался.

– На тайный шифр и впрямь не похоже, – пробормотал он. – Но в любом случае, чтобы это в первый и последний раз. Мне терять нечего. Перо под ребро и…