Зато за Шубуун ходил буквально по пятам. Однако у шаманки теперь появилась новая «игрушка», и она не больно-то одаривала Троеглазова своим вниманием.

Когда он торопил ее с походом к Сигоре, она всякий раз говорила:

– Не пришло еще время. Надо ждать.

А чего и сколько ждать – не уточняла.

Обстановка в лагере накалялась. Тимофей уже откровенно изнывал от скуки в этом захолустье, с утра уходил в лес. Поздно вечером возвращался с подстреленной уткой или двумя, чем приводил Марину в ужас – общипывать несчастных пернатых приходилось ей. А на вкус эти дикие птички, даже после очень длительной варки в котелке, были отвратительными.

Как-то среди ночи Марина проснулась оттого, что почувствовала рядом чье-то присутствие. В темноте трудно было что-то разглядеть, поэтому она протянула руку и наткнулась на… Шубуун. Та тихо прошептала: «Иди за мной!»

Марина, как в гипнотическом сне, двинулась за шаманкой. Шла на ощупь, боясь наступить на спящего на соседней лежанке Тимофея. На улице ее ждал сюрприз. В свете тлеющего костра она разглядела, как преобразилась площадка перед юртой. Всюду – на деревьях, кустах и любых выпирающих частях строений – были привязаны разноцветные ленточки. Вокруг юрты натянута веревка, вроде бельевой, на которой болтались какие-то рубахи. Да и сама шаманка была одета не в свои привычные тряпки, а в длинный светлый балахон, расшитый неведомыми узорами. На голове у нее была такая же расшитая повязка, одетая поверх длинных расчесанных волос. Марина и не подозревала, что у Шубуун такие длинные густые волосы. До этого она все время прятала их под своими невероятными головными уборами, сравнить которые с каким-то известным современным убором не представлялось возможным.

Она подошла к костру, поманив за собой Марину. Девушка села рядом.

– Нам пора выходить. Разбуди Тима, – сказала Шубуун.

– Но почему ты меня не предупредила с вечера? – попыталась возмутиться Марина, но шаманка не дала ей договорить:

– Некогда разговаривать. Иди, оденься потеплее, и вперед. Ничего с собой не берите, пойдем налегке.

– А как же Троеглазов?

– Они с девочкой в юрте. Мы готовы идти, приходите в юрту через пять минут.

Марина чуть дыша влезла под навес, нащупала мягкую теплую «кенгурушку», кроссовки, вылезла на улицу и прислушалась. Тимофей спал. Она растолкала его и сказала тихо: «Старуха зовет. Пойдем к Сигоре».

Юля с Троеглазовым уже ждали их на тропинке, ведущей в самую гущу леса. Марина только слегка махнула им головой, боясь что-то сказать вслух. Удивилась только тому, что малышка совсем не выглядела сонной. Она тоже молча кивнула Марине и Тимофею, протянула руку Шубуун.

За спиной у Троеглазова был рюкзак, у Шубуун тоже что-то болталось за спиной, но Марина не разглядела что именно.

Процессия молча двинулась в путь. Отойдя немного от лагеря, Марина тихонько спросила у Троеглазова:

– А почему мы с собой вещей никаких не взяли?

Тот молча пожал плечами, давая понять, что он, как и Марина, принимает правила, навязанные Шубуун. По всей видимости, именно сейчас настал тот момент, когда можно было совершить обряд восхождения к Сигоре. Так как шаманка никого в свои планы не посвящала, она просто разбудила в нужный момент своих спутников и велела идти за ней. Предварительно она, скорее всего, провела камлание. Иначе как можно объяснить всю эту иллюминацию из разноцветных ленточек и болтающихся на веревке рубах? Скорее всего, она пообщалась с духами, испросила у них разрешение, пока все в лагере спали, а потом пошла будить.

Марине было жаль, что она не смогла увидеть само камлание, очень ведь интересная процедура… Но Шубуун ни к чему наблюдатели, эта дамочка не любительница публичных выступлений.

Шли долго. Сначала по едва заметной тропинке пробирались через лес, потом вышли на открытую местность, ведущую в горы. Шубуун шла впереди, за ней след в след шагали Юля, Троеглазов, Марина, а замыкал шествие Тимофей.

Они поднялись на холм, откуда открывался вид на просторную долину с разбросанными на равном удалении друг от друга насыпями. В предрассветной тьме холмики, поросшие травой и кое-где кустиками земляники, казались Марине похожими на древние усыпальницы. Однажды, еще в студенческие годы, она видела такие открытые площадки в Калмыкии, которые были для юных историков и археологов чем-то вроде Мекки. На раскопках подобных курганов выросло не одно поколение студентов.

– Шубуун, а что это за холмики? Очень похожи на древние курганы, – спросила Марина.

– Так и есть. Мы идем по дороге духов в самое сердце Сигоры. Нам недалеко осталось…

Троеглазов заметно нервничал и почему-то все время оглядывался. Ему казалось, что за ними кто-то следит. Он почувствовал, как дрожат руки. Потом провел рукой по груди, чтобы убедиться, что Воитель на месте – медальон висел на цепочке, как нательный крест.

Дальше путь лежал в горы. Идти было тяжело. Марина начала задыхаться. Юлька попросилась к Тимофею на руки. Он легко приподнял ее, усадил себе на плечи и пошел дальше.

Путники шли следом за Шубуун, которая непонятно каким образом разбирала тропинку, которая петляла среди россыпи камней и валунов, шла через колючие заросли, забирая и забирая вверх. Наконец старуха остановилась, махнула рукой, что для всех послужило командой «Привал!» Марина буквально рухнула на землю, Тимофей тоже присел на валун и снял девочку с плеч. Он заметно устал. Все-таки он совсем недавно перенес тяжелое ранение, и подобные переходы даже ему давались с трудом.

Шубуун нырнула куда-то в кусты, ничего не объясняя. Вернулась она минут через десять.

– Ну вот мы и добрались. Тимофей, если отдохнул, пошли со мной.

Она достала из рюкзака Троеглазова небольшой топорик, протянула его Тимофею и опять юркнула в кусты. Тимофей двинулся следом.

Марина тихонько спросила Троеглазова:

– Вы видели, как проходило камлание?

– Нет, я спал. Причем очень крепко. Она меня разбудила, позвала в юрту. Там стоял какой-то сильный запах сожженной травы, ужасно неприятный…

– Мне почему-то немного страшно. Она все молча делает, ничего не объясняя. Не знаешь, чего можно ожидать от нее в следующую минуту.

– Ничего не бойся, Марина, мы же ради этого с тобой сюда и приехали. Столько всего пережили, а теперь уже совсем немножко осталось. Сигора здесь, где-то совсем рядом! Потерпи, почувствуй важность момента – через несколько минут ты, возможно, откроешь новую цивилизацию!

Троеглазов говорил так пылко, эмоционально, что Марина подумала, не принял ли он какой-нибудь «веселящей» травки из богатейшей коллекции снадобий, имеющейся у Шубуун. Сама же она подобного подъема не испытывала. Напротив, состояние у нее было тревожное. Какие-то предчувствия, нехорошие предчувствия, никак не давали ей расслабиться.

Тимофей и Шубуун отсутствовали недолго – минут пятнадцать, которые показались Троеглазову и Марине целой вечностью.