Галина Алексеевна опять почувствовала сильный укол в сердце, значительно сильнее того, что был несколько минут назад, когда Гюнтер позвонил в дверь. Она побледнела. Гюнтер заметил это и стремительно подскочил к ней:

– Вам что, плохо? Сердце?

– Да, накапай мне корвалолу. Вон из того флакона.

Гюнтер усадил ее в кресло, в котором только что сидел, быстро накапал лекарство в рюмку, добавил воды и протянул внезапно побледневшей женщине. Сам сел рядом с ней на пол.

Только сейчас Галина Алекссевна поняла, что Марина попала в серьезную переделку. Она-то размечталась, что ее дочь выйдет замуж за миллионера, а тут дело не свадьбой пахнет, а чем-то совсем другим… Втянул он ее доченьку во что-то очень нехорошее. Только бы все обошлось без криминала. А ведь поначалу Троеглазов такое приятное впечатление произвел… Да еще звонок этого следователя Тарасова. Про какую-то девочку спрашивал, про маршрут, по которому они собирались ехать. Но Галина Алексеевна знала только, что они где-то на Алтае.

Немного придя в себя, Галина Алексеевна рассказала Гюнтеру об этом звонке. Немец задумался, а потом спросил, остались ли у Галины Алексеевны координаты следователя Тарасова.

– Да, я записала на телепрограмму, а вот куда засунула – не помню. Но точно не выбрасывала. Мне сейчас полегчает, и я найду. А ты зачем звонить ему собрался?

– По-моему, я знаю, где их искать.

Тарасов, как только услышал в трубке приятный мужской голос с немецким акцентом, сразу понял, что это к удаче. Говоривший представился ученым из Кёльна, другом Марины Рябининой, который очень обеспокоен ее отсутствием.

– Господин Тарасов, я имею представление о том, куда она могла поехать. Мы много с ней говорили об этом месте.

– Конкретно, о каком месте идет речь? – перебил его Тарасов. – Вы поймите, господин Зоммер, у моего друга пропала дочь шести лет. Я не сплю уже несколько дней, у нас весь город на ушах стоит из-за этого похищения …

– Если бы точно знал, сразу бы сказал. У меня есть ксерокопия старинной карты 1906 года, я ее сделал, когда работал в одном музее. На ней многое мне непонятно, но там есть место, которое Марина всегда хотела найти.

– Тьфу ты – опять двадцать пять! – начал ругаться в трубку Володя, пытаясь объяснить этому ученому «фрицу», что медлить нельзя. – На эту карту хоть один населенный пункт нанесен?..

– На ней указаны маршруты Великого Шелкового пути, но вы все равно ничего без меня там не понимать… Она была сделана для барона Маннергейма, и там все по-фински. Мне нужно срочно с вами встретиться и организовать поиск Марины. Мне очень не нравится ее спутник по фамилии Троеглазов.

– А уж мне-то как он не нравится! Хоть я его и никогда не видел, – ответил Володя. – Запишите, как вам быстрее до нас добраться. Если успеете сегодня долететь до нас, то завтра пойдем в горы за вашей Мариной. Значит, сначала покупаете билет до Новосибирска, а оттуда нужно добраться до Зубовска. Лучше взять такси, но можно и на автобусе…

Положив трубку, Гюнтер увидел, как Галина Алексеевна стремительно собирает вещи в видавший виды Маринин рюкзак.

– А вы что, собрались со мной?

– Конечно. Если моя дочь в опасности, я должна быть рядом.

– Галина Алексеевна, не надо делать поспешных выводов. Марина нужна Троеглазову как гид-проводник, понимаете? Он ничего с ней не сделает плохо, так как без нее он не сможет найти то, что ищет.

– А когда найдет?

– В этом я как раз и не уверен. Я тысячу раз говорил Марине, что Сигора – плод воображения какого-то средневекового менестреля, исторический фантом. Нет никакой айяндакской принцессы, есть только легенды о ней.

– Тогда он может с ней сделать что-нибудь, если она ничем ему не поможет.

– Для меня сейчас важнее, чтобы он ребенку ничего не сделал. Марина себя в обиду не даст. Он не есть злодей-убийца, он есть фанатик. Поэтому никуда вам ехать не надо, я сам во всем разберусь, а вам буду звонить. Да, вот еще что. Господин Тарасов дал мне вот этот номер телефона, чтобы мне забронировали место в самолете на Новосибирск. Давайте я позвоню и буду сразу выезжать в Пулково.

– Может, покушаешь на дорожку? У меня щи свежие.

– Нет, спасибо, в самолете накормят.

Пока он звонил и разговаривал насчет билета, Галина Алексеевна собрала ему в дорогу небольшой пакет с едой. Пока он еще до этого самолета доберется, пять раз проголодается. И поймала себя на мысли, что собирает его как родного сына, а ведь совсем чужой человек, но такой приятный. Не зря, похоже, Маринка в него втрескалась…

Глава 2

Володя Тарасов внимательно всматривался в поток пассажиров, выходящих в зал прибытия аэропорта. Гюнтер объяснил ему, во что будет одет и как выглядит. Поэтому он смотрел на руки, чтобы увидеть гипс. Но почему-то сразу узнал в небритом высоком блондине Гюнтера Зоммера. «Истинный ариец» именно так и должен выглядеть, несмотря на недавно перенесенное лечение, бессонные ночи и беспокойство за свою любимую – высокий, статный, с гордой посадкой головы.

Тарасов подошел к нему и протянул руку:

– Я – Тарасов.

– Очень приятно. Я – Зоммер. Вы меня так сразу узнать?

– Сразу узнать. Немецкие ученые, знаете ли, внешне немного отличаются от жителей небольшого сибирского города. Вы на провинциала не похожи.

– Спасибо, если это комплимент.

– Да не то чтобы комплимент… просто констатация факта. Ферштеен?

– Мы сейчас куда-то поедем?

– Сначала ко мне, вещи ваши бросим, а потом сразу к Синецким, к родителям пропавшей девочки.

– А в отель когда?

– Да какой отель? У меня поживете.

– А это удобно? Супруга не будет против?

– Холостой я, моя супруга – моя работа. Все, поехали…

Володя открыл дверцу видавшего виды «гольфа», и Гюнтеру было очень приятно, что русский полицейский, живущий на «задворках Российской империи», ездит на немецком автомобиле.

В машине как-то самой собой молодые люди, практически ровесники, перешли на «ты». Гюнтер сразу достал из кейса карту, все остальные вещи выложили в квартире Тарасова, которую он даже не успел разглядеть. Бросили сумки прямо у дверей и поехали к Синецким.

Николай – отец пропавшей девочки и друг Володи – смотрел на Гюнтера как на своего спасителя. Хотя шансов на то, что его приезд поспособствует немедленной поимке Троеглазова, были минимальны, всем с появлением приятного немецкого парня стало как-то легче – и Синецким, да и самому Тарасову.

В квартире друга их встречали как дорогих гостей, усадили за стол, чему оголодавший за время