Теперь настала очередь Бриони колебаться. Она отпустила Изобель и не хотела причинять боль Финли. Она принимает участие в этом турнире, чтобы его уничтожить. Чтобы больше никому не нужно было умирать.

И неожиданно у нее появилась идея: глупая и опасная, но гораздо более привлекательная, чем смерть любого из них. Отдать Реликвию значит отказаться от шанса доказать свою теорию. Но, сделав это, она получит намного больше. Если это сработает, она сможет склонить на свою сторону не одного чемпиона, а сразу трех: Финли, Карбри и Элионор. И, в отличие от Изобель, все они могут использовать магию.

Плюс, их с Финли что-то да связывало. Это должно было что-то значить.

– Мы могли бы сразиться, – медленно сказала Бриони. – Но я бы предпочла заключить сделку.

Финли прищурился, но не стал говорить ей, чтобы она замолчала.

Бриони решила считать это победой.

– Что за сделка?

– Я позволю тебе взять Меч. Но ты кое-что сделаешь для меня взамен.

Некоторое время он молча обдумывал ее слова. Бриони хорошо знала Финли. У него была стратегия – и в нее входил захват Меча, но не входила она.

А Финли никогда не умел подстраиваться под обстоятельства.

– Чего ты хочешь? – с подозрением спросил он.

– Я хочу присоединиться к вашему союзу.

– Почему? Твоя сестра нам отказала.

– Я – не моя сестра, – сказала Бриони, стараясь не задаваться вопросом, как она и все ли с ней в порядке.

– Откуда ты знаешь, что я не нападу на тебя, как только Меч окажется у меня в руках?

– Я тебе доверяю. – Бриони вспомнила, как они расстались. Это все еще причиняло ей боль. Несомненно, и ему тоже. – Ты всегда держишь свое слово. И я не думаю, что ты на самом деле хочешь меня убить.

Финли посмотрел на нее с другого конца кратера. В вересковых пустошах вокруг них царила тишина. Кровавая завеса ржавым покрывалом укрывала небо у них над головами. Магические кольца молодого человека мерцали, но он не торопился атаковать Бриони. Он стоял так неподвижно, что девушке показалось, что он превратился в каменную статую.

Казалось, они молчали целую вечность.

– Хорошо, – наконец пробормотал Финли. – Даю слово.

Бриони облегченно перевела дух.

– Правда?

– Если ты позволишь мне забрать Реликвию, я приведу тебя в нашу Достопримечательность. Но я не могу гарантировать, что они дадут тебе остаться.

Опасная авантюра, но это лучшее, на что она могла надеяться.

– Хорошо, – сказала она, отступая.

В тот момент, когда Финли коснулся рукояти, красный свет, исходивший от магических камней, встроенных в лезвие, закружился вокруг него, а затем погрузился в его кожу. Финли с торжествующей улыбкой поднял Меч, и Бриони подумала, что с Мечом в руках его образ был очень завершенным. Он как будто был создан специально для него.

А потом, когда он повернулся к ней, она подумала, насколько она сейчас беззащитна.

– Я помню, что говорил, когда мы расстались, – сказал он, высоко поднимая оружие. – Но я хочу, чтобы ты знала. Я передумал.

Сердце Бриони дрогнуло от страха. Она попятилась, проклиная себя за то, что положилась на старые чувства и неуместное доверие.

Но затем Финли ухмыльнулся, обнажив зубы, окрашенные в малиновый цвет в свете, исходящем от лезвия, и указал на вересковые пустоши.

– Пошли.

Хотелось бы Бриони сбежать – но ей было больше некуда идти. И пока Финли вел ее через темноту, девушка надеялась, что не сглупила, решив последовать за ним.

Монастырь располагался очень близко к краю Кровавой завесы. Во время турнира его руины превратились в здание из крошащегося камня, которое выглядело скорее обветшалым, чем величественным, даже несмотря на проходящую через него силу высшей магии. Сейчас на месте, где он был построен, были сплошь пустоши, и за столетия здание неравномерно погрязло в рыхлой, суглинистой почве. Это была одна из самых крупных Достопримечательностей, окруженная довольно неплохими защитными заклинаниями. И именно это место Финли, Элионор и Карбри выбрали в качестве своей крепости на время турнира.

Монахи не жили в Монастыре с тех пор, как во время первого турнира он превратился из обычного здания в средоточие высшей магии, но следы их присутствия все еще сохранились: на территории были ухоженные садики, во внутреннем дворе стояли статуи и фонтаны, а в здании – похожие на камеры крошечные кельи.

В одной из таких келий и оказалась Бриони – у нее отобрали все ее магические кольца и оставили совершенно беззащитной.

Элионор, Карбри и Финли тем временем спорили, пытаясь решить ее судьбу.

Их спор не стал для Бриони неожиданностью. Но она не была готова к тому, сколько это займет времени. Они пререкались между собой, пока в грязные окна не начали пробиваться лучи утреннего солнца. Когда девушка осознала, сколько уже потеряно времени, ее снова накрыло волной страха. С каждой секундой он становился все сильнее.

Бриони думала, что ошиблась, не только решив довериться Финли, но и в принципе участвовать в турнире. Если они ее убьют, она погибнет как предательница своей семьи. Своей сестры.

– Ей нельзя доверять, – жаловалась Элионор. – Она твоя бывшая. У нее больше причин желать твоей смерти, чем у кого-либо еще.

– Вообще-то я вас слышу. – Бриони сидела на грубой каменной глыбе, которую монахи, очевидно, использовали в качестве кровати, прижавшись спиной к стене. Она почти не спала, у нее болела голова, босые ноги были в просто ужасном состоянии. Ей страшно хотелось воды и переодеться. А еще ее сильно возмущали намеки на то, что она могла проявить себя как мстительная бывшая. Да она даже не попыталась проклясть Финли после того, как они расстались. – Я позволила вам взять меня в плен. По собственной воле отдала вам свои кольца. Что еще прикажете сделать? Дать Торжественную клятву?

– Она не сработает, – презрительно фыркнула Элионор. – Плащ сводит на нет все заклинания клятв – союзы не могут на них полагаться.

– Ну и ладно, – проворчала Бриони. – Хотите, чтобы я умоляла вас? Ползала у вас в ногах?

Да, она хочет пить, ей больно и она смертельно устала. Но она не настолько отчаялась. Еще нет.

– Звучит неплохо – для начала.

Магические камни в вытянутых мочках ушей Элионор угрожающе замерцали, готовые к атаке.

Они могут подозревать Бриони сколько угодно. Ее мотивы были чисты. Она пришла сюда не только для того, чтобы спасти свою шкуру; она здесь, потому что хочет спасти их всех. Но она прекрасно понимала, как нелепо это звучит. Как слова отчаявшегося пленника. Пусть она здесь и с благими намерениями, пусть она говорит правду, но не так она сможет заслужить их доверие.

Она подумает о том, как спасать их после того, как спасет себя.