— Ты уверен, что ночью в Эль-Нугур не проникнет диверсионная группа противника? Ведь блокада будет частично снята.

— На такую наглость даже игиловцы не способны.

— Ты давно служишь?

— Полгода.

— Учился у нас?

— Так точно, оканчивал курсы при общевойсковом училище.

— Понятно. Диверсанты могут объявиться где и когда угодно. Тем более что в подвале этого дома находится большой склад боеприпасов. Так что неси службу серьезно. Или мне запросить замену твоего взвода группой капитана Тайфура?

Сирийский лейтенант обиженно надул губы и заявил:

— Зачем вы так, господин капитан? Мой взвод выполнит поставленную задачу.

— Сколько у тебя людей?

— Три отделения по восемь человек, итого двадцать четыре, я двадцать пятый.

— Механики-водители и пулеметчики, как я понимаю, останутся в машинах?

— Так точно!

— Значит, минус шесть человек. Итого восемнадцать бойцов. Получается по шестеро на подъезд, три смены по двое. Это нормально. Ладно, если что, связывайся с комбатом. Поответственней тут, лейтенант!

— Так точно!

— Да что ты заладил одно и то же?

— Так положено.

— Ты поговорку такую слышал? На «положено»…

Лейтенант улыбнулся и продолжил:

— Кое-что наложено. Не раз слышал в училище от русских курсантов и нашего взводного.

— Ну и будь попроще. По крайней мере, со мной. Солдат своих ты можешь муштровать, но не советую. На войне муштра не нужна. Тут надо уметь драться, а не шагать ровными шеренгами.

— Да, господин капитан.

— Какой бронетранспортер нам занять?

— Вы его увидите. Он должен был развернуться и встать напротив торца здания. Командир и механик-водитель внутри.

— Ну, бывай! Надеюсь, завтра увидимся.

— Конечно, увидимся.

— Не забудь, поответственней! Дело очень серьезное, лейтенант.

— Не беспокойтесь. Получите свой объект таким же, каким оставляете.

Саперы погрузились в бронетранспортер и вскоре были в лагере. Собак они завели в вольеры. Сержант Суриков принялся кормить их. Псы проголодались и съели положенную норму в считаные минуты. Но добавки им не полагалось. Потом ветеринарный фельдшер осмотрел собак.

Бани в батальоне не оказалось. Людям пришлось мыться в открытом уличном душе.

Затем все шло по стандартному распорядку дня. Подведение итогов, ужин, свободное время.

Саперы сильно устали. Они привели в порядок обмундирование, почистили оружие, поставили его в пирамиды, завалились на походные кровати и мигом уснули.

Ночью полковник Деби не позвонил.

Майор Адамсон сидел над картой в подвале дома номер шестнадцать по улице Шакуб. Рядом с ним устроились его заместитель капитан Джеймс Бакер и офицер по особым поручениям лейтенант Рамни.

В штабной отсек заглянул Карими и сказал:

— Извините, позвольте один вопрос.

— Спрашивай, — сказал Адамсон.

— Разрешите завтра в шесть часов утра похоронить отца.

— Почему в шесть, а не в восемь? — спросил, перебирая четки, Рамни.

— Еще прохладно будет. Относительно, конечно. Нам со старшим сыном придется рыть могилу. Других рабочих рук у нас нет.

— Жену привлеки, — с усмешкой проговорил Бакер. — Она у тебя здоровая как ослица.

— Ей и дочери надо будет готовить завтрак, кормить вас.

— Хорошо, — смилостивился Адамсон.

Держать покойника в подвале ему тоже не хотелось. Еще день, и трупный запах заполнит подвал. От него не избавиться.

— Ты сейчас пришли ко мне Вадига.

Марги насторожился и спросил:

— Зачем он вам?

— Не твое дело. Он нужен мне.

— Вы опять отправите его ночью в город?

— А если да, то что? Ты против?

— Там небезопасно.

— Это я решаю. Давай сына сюда и не лезь в наши дела.

— Слушаюсь! — сказал Карими и опустил голову.

— Помни, Марги: теперь ты заодно с нами. Обманув асадовцев, ты стал членом нашей группы. Что бы ни произошло дальше, они не простят тебе этого, — проговорил Рамни.

— Я понимаю.

— Это хорошо. Выполняй приказ и поторопи жену. Пора ужинать.

— Да, господин лейтенант. — Карими ушел.

Появился Вадиг и встал у брезентового полога.

— Ну и чего волком смотришь? — спросил Рамни. — Иди сюда.

Парень прошел внутрь и встал напротив стола, вокруг которого сидели офицеры.

— Ты чем-то недоволен? — продолжил Рамни. — Дедушку жалко? Или себя?

— Всех жалко. Дедушку, папу, маму, брата и сестру.

— Дед был не жилец, и ты это знал. А в том, что вы сидите в подвале, виноват твой отец.

— Чем же он виноват?

— Был бы настоящим мужчиной, пошел бы в отряды оппозиции. Сейчас ваша семья не ютилась бы в этом дерьмовом подвале, а жила бы нормально, имела бы все, что вам надо. Не исключено, что у вас уже был бы свой дом в Турции, на берегу моря. Ты не хлюпал бы здесь носом, а валялся бы с братом и сестрой на пляже.

— Что вы хотите?

Рамни поднялся, шагнул к парню, взял его за подбородок, рывком притянул к себе и спросил:

— Ты помнишь, как обманул военных, которые приходили сюда?

— Я молчал. Никого не обманывал.

— Твое молчание и есть обман. Ты теперь несешь точно такую же ответственность, как и мы. Тебе уже есть четырнадцать лет?

— Да.

— Если асадовцы узнают об обмане, то расстреляют тебя вместе с отцом.

— За что?

— Ты плохо соображаешь? Я же сказал, за обман.

— А вы нас отпустите, да?

— Нет!

Парень побледнел.

Рамни отпустил его подбородок, усмехнулся и сказал:

— Как мы можем отпустить вас, если вы у себя дома? Мы оставим всю вашу семью тут и уйдем. Но сперва сделаем то, что должны. Ты нам поможешь.

— А если я откажусь?

— Что? — Рамни вновь схватил парня за подбородок, сжал его. — Что ты сказал? Откажешься? Нет, дружок, ты этого не сделаешь. Иначе тебя, отца и все семейство расстреляем здесь мы. — Он оттолкнул подростка от себя. — Так что выполняй наши приказы.

— Что я должен сделать?

Слово взял Адамсон:

— Ты должен пойти к улице Телал. В тот самый полуразрушенный дом, который стоит напротив четырехэтажного уцелевшего. Двигаться надо осторожно, чтобы никто даже тени не увидел. Лучше будет, если ты не станешь заходить в само здание, а спрячешься где-нибудь в мусоре рядом. Сейчас это можно сделать. Мины и растяжки саперы сняли. Укроешься и посмотришь, что будет происходить у дома и в нем самом. Там должны быть солдаты. Считать умеешь?