Хосе, еле умещаясь на краю дивана. Его задние лапы свисали, как весла, брошенные без дела в воду. Команда начинала похрапывать, сначала тихонечко, из-за такта, потом набирая обороты, а в финале – раскатисто, словно близкая гроза или арбузы, брошенные на асфальт из окна многоэтажки.

Анатоль в это время шел к небольшому сарайчику с инструментами. К задней его стене была приделана мишень, собранная из тополиных спилов – лучший материал для метания ножей, насколько он помнил со времен милицейских тренировок.

Красавцев прибивал гвоздем червонного туза, брался за лезвие, положив большой палец вдоль клинка, отводил руку назад, в развороте корпуса делал шаг вперед и выпускал нож. Прокрутив полоборота, он вонзался рядом с картой – плюс-минус – генерал не был ловким метателем. Анатоль пробовал и кинжал-хиршвангер, и советский кортик, и еще пару ножей из кухонного хозяйства Батутовны, но туз по-прежнему оказывался незадетым.

Красавцев хмыкал и шел к виноградному шатру. Каждый из этих клинков шикарно срезал виноградную лозу и совсем не хотел становиться ножом палача.

* * *

Через пару недель торговка из Запёздья, которая на старом мотоцикле приезжала к рафаиловцам продавать позднюю вишню и ранние груши, сообщила Красавцеву, что на его имя в почтовое отделение пришла корреспонденция. Здание почты было одно на три деревни и находилось на территории пёзд и бздунов.

– Я не жду никаких писем, – пожал плечами генерал.

– Ты не ждешь – тебя ждут, – емко ответила торговка и, поднажав на газ, укатила в гору, клубя дизельными парами.

Красавцев отправился в Запёздье. В крошечной комнатке, прилепленной к зданию сельсовета, ему выдали пакет размером А4. Разодрав голубовато-сиреневый конверт из непрозрачного полиэтилена, Анатоль, как в матрешке, обнаружил еще один конверт из отменной глянцевой бумаги. Внутри – вскрыть по линии клеевой прокладки оказалось несложно – лежали листы с водяными знаками и сложнейшим тисненым гербом наверху.

В один сюжет были собраны змеи, лошади, рыбы и какие-то цветы типа лилий. Генерал, зачарованный, как ребенок, провел большим пальцем по выпуклым геральдическим деталям – приятное и волнительное ощущение.

Далее следовал текст на двух языках. Один из них – английский, но Анатоль не был полиглотом, поэтому понял лишь обращение – M-r Krasavtsev. Далее нужна была помощь сына. Благо на почте ловил интернет, он сделал фото всех страниц письма и отправил Андрюше в мессенджер.

Вечером, пока Красавцев раздувал в беседке самовар, пришел ответ: «Па, ты стал владельцем недвижимости в Испании».

Анатоль разволновался, но связи уже не было, поэтому утром пришлось ехать в город для получения четкой информации. Андрюша уже выписался из больницы и щеголял по дому в трусах и белоснежной повязке через плечо.

– Объясняй! – Отец кинул на стол испанские бумаги.

– Пап, я ничего толком не понял, здесь юридический текст, я его не переведу, нужно обратиться к профессионалам. Но смысл в том, что Хуан завещал тебе дом где-то под Саламанкой.

– Он что, умер?

– Понятия не имею, здесь этого не сказано. Письмо написано его адвокатом, скорее всего.

– Звони ему срочно! – скомандовал генерал. – Видишь, внизу какие-то телефоны указаны.

– А российский номер? – спросил Андрей.

– Заблокирован.

– Пап, нам международный разговор выйдет в стоимость этого дома.

– Пускай. Звони. И спрашивай, что с Хуаном, – отец был непоколебим.

Андрюша несколько раз пытался набрать номер с мобильного и стационарного телефонов, но трубку никто не брал. Анатоль метался по квартире, не находя себе места. В дальней «детской» копошилась Олеся, но он только буркнул ей «привет» и закрыл дверь. Как ни странно, она продолжала жить в комнате с оружейным шкафом, будто надеялась однажды его расколдовать.

Наконец, через пару часов, Андрюше перезвонили. Следя за тем, как непривычно движется лицо сына во время переговоров на чужом языке, Красавцев пытался уловить суть. Как только Андрей нажал на сброс, тут же в него вцепился:

– Ну что?

– Хуан жив. Лежит, как сказал юрист, в «успокоительном учреждении», типа нашей дурки, лечит депрессию. Телефон выкинул, ни с кем не разговаривает. По поводу имущества, там с твоей стороны нужно оформить еще кучу документов, получить гражданство…

– Да хрен бы с ним. Ничего я не буду делать. Не нужны мне его дома в Испании. Пусть немедленно позвонит, так и передай его адвокату.

– Сам передай, если такой умный, – огрызнулся Андрей. – Он такой, не захочет – не будет звонить.

Красавцев вернулся на Остров. Похлебал щей, приготовленных Батутовной из свежесрезанной капусты, покидал ножичков за сараем, покормил, почесал животных.

– Не мила мне жизнь, – сказал он внезапно теще после сводки последних новостей от Хуана.

– Ишь какой, ты ей больно мил… – съязвила Батутовна.

– Я бы тоже, как испанец, лег в дурку и валялся там зубами к стенке, игнорируя суету. А меня бы пичкали таблетками и кормили по часам.

– Ложись. Я тебе и здесь дурдом устрою.

– Вы мне мозг съедите, тещенька. А там мозги, наоборот, берегут.

– Нет у тебя мозгов, неча там беречь. Иди лучше сними показания с ловушек и приборов, – поддразнила бабка.

– Зачем?

– Приедет Хуан, а ты ему – хоп – материал для научной работы!

– Он не приедет, – опустил веки генерал.

– Спорим? На что? – завелась Батутовна.

– На день вашего молчания.

– Идет! – воскликнула теща и азартно ударила своей маленькой сморщенной ладошкой большую лапу генерала.

Никто из них даже не подозревал, насколько пророческим окажется этот спор.

Глава 31

Фаричка

Зверь лежал под кустами возле тропы и тихо скулил. На экране его плач не был слышен, но Красавцев интуитивно понял, что лис ранен. Генерал даже позвал к ноутбуку Батутовну, чтобы та посмотрела видео, зафиксированное фотоловушкой.

– Гляньте, поменял карту памяти в камере, а на ней вон что…

– Маленький… далеко не мог уйти, ищи его в том же месте, – приказала теща.

За окном темнело, но Красавцев, захватив фонарик, перчатки и плотный брезентовый мешок, отправился в лес. Он сел на корточки в ареале ловушки и замер. Колени хрустели, спину ломило. Генерал не молодел. Лето тоже близилось к исходу. Траву покрывали сухие листья, они потрескивали от ветра и блокировали другие звуки. Но Господь не для того выбрал Красавцева спасителем, чтобы тот свернул с пути.

Через несколько минут слабый вой послышался со стороны кустарников, и Анатоль на корячках пополз туда. Свет фонаря вырвал из монотонно торчащих веток что-то живое.

Красавцев достал из мешка кусок курицы и тихонечко засвистел. Зверь попытался сделать рывок, но не сдвинулся с места. Генерал понял, что ранение серьезное, пора «брать».

Надев перчатки, он раскрыл мешок куполом, подлез под кусты и накинул брезент на голову лиса. Тот заметался, вонзил острые зубы в слои грубой ткани, но не смог их прокусить. Анатоль подтащил животное еще ближе, погружая его тело в пакет, и наконец затянул завязки. Тот, кто оказался внутри, плакал и почти не сопротивлялся.

Дома, на застеленном старой простыней полу, Красавцев с Батутовной, не снимая перчаток, осмотрели лиса. Зять держал его голову