Она отдала тайный приказ Натану проследить, чтобы зарплаты ее ребят были сохранены, а крупные проигрыши в азартных играх – пресечены.

– Да, капитан. Мне предупредить Майка Мак-Кибена, чтобы сделал то же для своих?

– Давай лучше посмотрим, как он сам надеется на себя.

– Да, капитан.

Даже с повышенной скоростью им понадобилось еще девятнадцать дней, чтобы выбраться из фиолетовой мути.

Джо Маккензи незадолго до окончания этого промежутка признался Мэгги, что тоже вел свой дневник.

– Господи, Мак, у нас что, все на этих чертовых кораблях что-то записывают? Прямо Белый дом какой-то.

– Это личное дело каждого, и вести дневники – еще не самое худшее. А что до моего дневника – знаешь, сложно осознать весь масштаб того, что мы тут делаем. Просто такие эпичные последовательные переходы – это новинка, как раньше, когда мы совершали дальние плавания по Земле со времен… Кого там, викингов, полинезийцев? Но даже так мне кажется, что сейчас мы подходим к важной вехе, можно сказать. Вот смотри: когда Армстронг полетел на Луну, он совершил путешествие, масштаб которого затмил все, что было до этого в человеческой истории, а то и в доисторические времена тоже. До Луны двести сорок тысяч миль – примерно в шестьдесят раз больше радиуса Земли, правильно? А от Базовой до Вальгаллы лежит освоенная Долгая Земля, то есть вся ее часть, где есть цивилизация. Это примерно миллион четыреста тысяч шагов. Если умножить это число на шестьдесят, то получится…

– Около восьмидесяти четырех миллионов, – быстро сосчитала Мэгги.

– И эту отметку мы перешагнем завтра, – он поднял бокал односолодового виски, который она ему налила. – Что бы ни случилось с нами дальше, по сравнению с другими достижениями человечества, Мэгги, это будет выглядеть как высадка на Луну.

– Что ж, пожалуй. А еще это хороший повод отметить, – проговорила она, думая о боевом духе экипажа. – Только давай округлим до ста миллионов. Так звучит лучше. – Она посмотрела на календарь: – Похоже, выпадает на День дурака.

– Очень уместно, – заметил Мак.

– Устроим день отдыха, произнесем пару речей, пофотографируемся, установим флаг.

– Я еще думал, это будет хорошее место, чтобы выбросить кошку. Но ладно, по-твоему тоже неплохо.

Вскоре за стомиллионной отметкой фиолетовая муть сменилась кое-чем другим – очередной цепочкой миров, населенных многоклеточными организмами. После долгой череды миров фиолетовой – а иногда, внося некое разнообразие, и зеленой – мути это был приветливый отрезок, где встречались создания, не похожие ни на что из виденного ими до этого.

Запад-102 453 654: землю здесь колонизировали существа, внешне похожие на деревья, но, как заявили биологи, на самом деле бывшие далеко эволюционировавшими морскими водорослями. Создания, похожие на морские анемоны, ползали по земле и паслись на ней. А кроны этих водорослевых лесов, как и значительная часть поверхности земли, была облеплена чем-то, напоминающим медуз.

Медуз, живущих на деревьях.

Обитали там и огромные жесткие создания размером с троллей. Их средой, судя по всему, служило мелководье, и если одни выползали из моря на землю, то другие резко вылетали из воды, а потом планировали, помогая себе плавниками, выступающими по бокам, будто крылья, чтобы достичь верхушек деревьев.

Кроны были опутаны естественными тросами, которые напоминали лианы, но на самом деле ими не были. Медузы могли спускаться по ним с налетом на своих сородичей, живших на земле, и других существ, таких, как анемоны. Однажды ученые наблюдали даже нечто вроде войны, когда группа медуз с одной группы деревьев набросила тросы и сети на другую группу, попытавшись взять ее силой.

Все это записывалось с воздуха. Все, кто не был на смене, проводили время у окон галерей, глядя вниз. Капитан Кауфман, однако, запретила спускаться на берег. Уровень кислорода был слишком низким, и здесь приходилось бы носить с собой лицевые маски и дыхательные баллоны, а выйдя с такой ношей, можно было стать слишком уязвимым для кишечнополостных хищников, сидящих на ветках.

Билл Фэн удивил Мэгги, проявив явное восхищение открывшимся им зрелищем, – во всяком случае, такой живой интерес выглядел странным для человека, которого она всегда принимала за самого обычного инженера.

– Пусть я и имею отношение к военным, – говорил китаец со своим забавным акцентом, – но я никогда не был сторонником войны ради самой войны. Но сейчас, когда мы прошли сто миллионов миров от Базовой Земли, нам встречаются формы жизни, совершенно не похожие на нас, – а мы по-прежнему видим войны. Неужели так должно быть всегда?

У Мэгги не было на это ответа, который бы его удовлетворил.

Описав эти миры и собрав в них образцы, корабли двинулись дальше.

Теперь, когда в окнах можно было хоть что-то разглядеть, Мэгги снизила скорость до двух миллионов переходов в день, но едва эта цепочка, которую биологи прозвали Кишечнополостным поясом, спустя несколько дней снова сменилась фиолетовой мутью, Мэгги тихо приказала поднять скорость.

Примерно в районе Запада-130000000, которого они достигли через семь дней после Кишечнополостного пояса – семь дней фиолетовой мути, – экспедиция попала в миры нового типа. Здешний воздух был будто истощен и почти не содержал кислорода: в нем преобладали азот, углекислый газ и вулканические газы. А та малая доля кислорода, что в нем содержалась, как объяснил Мэгги Джерри Хемингуэй, вероятно, осталась в результате геологических процессов, а не благодаря чему-либо живому. Это были миры, где использующая кислород жизнь так и не зародилась, где так и не был изобретен фотосинтез, с помощью которого зеленые растения использовали бы энергию солнца, чтобы расщеплять углекислый газ и создавать живое из углерода, а заодно выпускать в воздух освободившийся кислород.

Их корабли были подготовлены к таким условиям. В такого рода атмосфере их большие турбореактивные двигатели должны были получать кислород из внутреннего хранилища. Встретив новый вызов по своей инженерной части, Гарри Райан оказался в любимой стихии, и Мэгги пришла в восторг: теперь они летели будто на сверхзвуковом самолете. Но воздух внутри гондолы, теперь вновь и вновь пускаемый в оборот, отдавал затхлостью.

Пейзажи впереди тем временем стали унылыми, как никогда прежде. Лишь биологу могли прийтись по душе странные пурпурно-багряные пятна и кучки бактерий-анаэробов, бывших властителями этих миров. Мэгги приказала сохранять нынешнюю скорость – три миллиона переходов в день, но предупредила Гарри Райана, чтобы тот следил за состоянием бортовых запасов. Возвращаться обратно пешком через такие миры ей не хотелось.

Именно на тему кислорода состоялся ее первый продолжительный разговор с Дугласом Блэком, с тех пор как он, самый известный пассажир, объявился на борту «Армстронга».

Мэгги прошла к анфиладе, которую занимал Блэк. Рядом с ней находился Мак – жалобы врача были причиной визита.