чудо. Условно можно потрогать его даже. И тут вдруг раз – и отбирают его. Ну наверняка враньё!

Притом вещание центральных каналов, подконтрольных Кремлю, уже было восстановлено на большей части страны и газеты печатали миллионными тиражами, доставляя до самых дальних регионов, и доступ к нужным сайтам обеспечивали. Информация, в общем, доходила до конечного потребителя. Но так вышло: простой народ оказался непростым, не верил. Находил где-то новости неправильные или что-то сам додумывал, или на самом деле при рукопожатии ересь распространялась. Как бы то ни было, все усилия пошли прахом.

Тело и мозг Ленина, ставшие никому не нужными, оставили Подирову. Он просил для работы. Ну а что ещё с этими останками делать, не класть же обратно в Мавзолей? Тем более что президент подписал указ: все мумифицированные тела сжечь. Достали Сталина из могилы, на всякий случай ночью. Так же, как когда-то его вынесли из Мавзолея для захоронения. Оперативно кремировали и прах развеяли за городом. Подирову велели Ленина тоже сжечь как натешится со своими научными работами, даже расписку взяли.

По всему получалось, что пришёл час обещанного Ильёй Ивановичем плана «Б». Но это был не час, как он и предупреждал. Прошло лето в хаосе, грабежах и убийствах. Постепенно приближался к Питеру крестный ход ленинских сектантов, набравший к осени около тридцати тысяч крестоходцев и всколыхнувший всю страну. Блог отлучённого Всеволода бил все рекорды популярности. Мятежная бригада, возглавленная майором Черновым, дошла до Москвы и заняла давно пустующие коттеджные городки по Рублёво-Успенскому шоссе. Не потому что роскоши хотелось, а потому что это было удобное пустое место. Хозяева спешно эвакуировались на «запасные аэродромы» в местах, где их раньше не было, в цивилизованных, с законностью и правами, странах. Да и Москву с этой стороны никто не прикрывал. Гвардейцы почти все силы сосредоточили на Ленинградке.

В городе министерские здания были практически пусты, остались самые большие начальники, которым сам бог велел биться за свою власть до последнего, да их верные секретарши. Руководящую прослойку, так называемый «эффективный менеджмент», бравший недавно взятки миллионами, сдуло, как ветром.

К концу уже шла осень, когда более-менее всё устаканилось, понятны стали хозяева в каждом регионе. Отчаявшиеся достичь быстрой победы коммунисты, которые столкнулись с трудностями со снабжением и вообще управлением подконтрольными регионами, начали массовый террор. Выпал первый снег. Убить за всё время успели всего-то около двадцати тысяч человек. Для России – тьфу, считай, ничего не было.

Но возникла проблема, которая трупами и беженцами не измерялась. Страна, разделённая фактически на три части, еле жила, подъедая припасы. Кремль, естественно, перестал официально перечислять «нейтралам» средства. Хотя денежный поток в ту сторону всё равно шёл в виде платы за охрану месторождений и трубопроводов, предприятий и железнодорожных путей. Однако из отправляемой «дани» до военной казны доходила, странным образом, от силы половина. Непрозрачность процесса многим генералам нравилась. Продуктов стало не хватать, пришлось кое-где «откупорить кубышку» – неприкосновенный запас в надёжных хранилищах на случай ядерной войны, спасибо Советскому Союзу.

«Красным» таких денег, чтобы содержать захваченные территории и лояльные части, взять было негде. Они принялись собирать налоги с жителей своих владений совершенно зверские, которые «буржуазия» не позволяла себе. Пахнуло двадцатыми годами прошлого века, вплоть до продразвёрстки.

У Кремля дела шли лучше. Были и золотовалютный запас, и контроль над ядерными силами, и платежи за, слава Богу и нейтралам, беспрерывно добываемые и продаваемые за рубеж ресурсы. Деньги были кое-какие, короче говоря. Только вот купить теперь на них можно было не всё и не всех, система рухнула. И в целом экономика страны была на грани коллапса. Дело шло к голоду. Военные со своими складами уже повсюду слыли спасителями нации.

***

С грехом пополам крестный ход до Питера дошёл. По пути уголовники во главе с Храпом и Вовчиком-могилой отпочковались, создав собственное народное ополчение, довольно значительное, около тысячи человек вместе с примкнувшими мужиками-крестоходцами. Так и пошли с хоругвями и изъятыми из первого разгромленного военного склада автоматами. Оружия было так много, что всё не унесли, брали с расчётом на новобранцев, и всё равно осталось ещё. Предлагали остатки забрать и Всеволоду, мол, в Питер идёшь, там пригодится. Тем более что на руках нести ничего бы не пришлось. Крестный ход оброс значительным обозом, параллельно ему шёл целый караван обеспечения: фуры и даже военная техника для охраны. Кого только Всеволод по пути не собрал! Но расстрига не согласился, хранил он христианскую мораль крепче прежнего. Дело ведь шло к концу веков, чего напоследок грехов набирать.

Ополчение тут же объявило о верности делу революции, хотя слово «красные» им, конечно, не нравилось. Зато это спасло их от столкновений с армией. Получив мандат из Питера, Храп принялся за совершенно законное по нынешним временам раскулачивание. В первую же ночь после вступления в ряды революционных сил его сподвижники вчистую разграбили и сожгли два элитных посёлка. Командование было недовольно, на буржуйские коттеджи у него были другие виды. Но что с православными сделаешь? Пришлось смириться. Ополчение в итоге заслали поближе к линии фронта, такой же эфемерной, как и всё вокруг в эти дни. Но в бои храповские молодцы не вступали, а привычно уже занялись наведением социальной справедливости. За месяц экспроприаций Евгений Петрович нажил больше, чем за годы бандитства и управления Знаменским районом.

Прибыв в Ленинград, крестный ход прошёл торжественно по центру и завершился возле Смольного, штаба революционных сил. На втором этаже из-за колоннады появился вождь, он же Мессия. Дело было к вечеру, поэтому Лжеленин уже слегка покачивался. Все усилия Зверева и «воскресителей» по борьбе с его алкоголизмом привели лишь к дневному воздержанию на время важных государственных дел. К вечеру же он принимался снимать стресс так усердно, что на ужин звать вождя вскоре перестали, чтобы людей не пугать да себе психику не травмировать.

Он неуклюже помахал верующим, крестоходцы тонко завыли:

– Спаси ны, Сыне Божий, воскресый из мертвых, поющия Ти: Аллилуиа.

Царёв, даром что уже бутылку почти в себя влил и соображал слабо, тут же в новую роль вжился и величаво осенил поющих крестным знамением, чем вызвал в их среде эйфорию, а среди наблюдавших за сим революционеров – замешательство.

– Вот скотина пьяная! – только и ахнул Антон, стоявший среди других приближенных за спиной Лжеленина.

Позже всё списали на гениальность вождя и умение воздействовать на любую аудиторию.

А вот с крестоходцами, которым их «Мессия» догадался ни слова не сказать, а, важно покачиваясь, скрыться в здании, возникла проблема.