— Гвен! Ты жива?

Старая дура. Теперь придется ждать ее ухода, а это может случиться через несколько часов.

Надеясь, что не придется подниматься по лестнице, Олив с двумя сумками продуктов сразу заглянула в гостиную. Она была одета в новые черные брюки и лимонный жакет, в тон волосам. К ее радости, Гвендолин не спала, лежала на диване в ночной рубашке.

— Я принесла тебе поесть, дорогая, — сказал Олив.

— Timeo Danaos et dona ferentes,[2]— произнесла Гвендолин.

— Я не знаю никакого Тима, Гвен, — рассмеялась Олив, — и не понимаю ни слова на латыни. Как дела?

— Как и следовало ожидать — у меня нет аппетита, так что не надо носить мне продукты.

— Ну, не ворчи, Гвен. Я же хочу помочь. Я сделаю тебе кофе.

Пока ее не было, Гвендолин обследовала сумки. Шоколад — хорошо, можно съесть кусочек — бисквиты, марципаны, жуткий пирог с кремом. Впрочем, неплохо. Хотя бы не притащила салат и безвкусные зеленые яблоки.

Олив вернулась с кофе и имбирным печеньем на блюдце.

— Ты такая худая, Гвен. Тебе все можно есть. Счастливица!

— Ты что, сидишь на диете? В твоем-то возрасте?

— Ну, я не так уж стара, чтобы не следить за внешностью.

— Кстати, о внешности. Это твое?

Олив взяла в руки странную штуку и захихикала:

— Ты шутишь, Гвен? Это какая-то игра?

— Я нашла это на дне котла, в прачечной. Наверняка твое, и я хотела бы знать, что это такое.

— Гвен, ты, конечно, не была замужем и абсолютно наивна в некоторых вещах, но это уже слишком. Любой ребенок скажет, что это такое.

— Спасибо. Это многое проясняет. А теперь, может, объяснишь?

— Ну, — Олив немного растерялась. — Это такие дамские трусики. Раньше я бы сказала, что девушки определенного сорта, но времена меняются. Сейчас даже приличные девушки — ты понимаешь, о чем я, — носят такое. Не актрисы и не стриптизерши.

— Да, понимаю. Несмотря на мою наивность и умственную отсталость…

— Я этого не сказала, Гвен.

Олив никогда не была особо любезной, но некоторые выражения Гвендолин заставляли ее содрогнуться.

— Нет? А я думала, что да. Только не говори, что это твое.

— Конечно, не мое, — удивилась Олив. — Думаешь, я нацепила бы такое, даже если была бы…

— Распутной? Сладострастной? Похотливой? Поверхностной?

— Хватит. Скажи спасибо, что ты больна и не знаешь, что творишь. А то я рассердилась бы.

Гвендолин поняла, что зашла слишком далеко. Она выпила кофе, который, как ей пришлось признать (хоть и не вслух), был отменным.

— Думаешь, это вещь Куини?

— Конечно, нет. Это носила молодая женщина. Девушка лет двадцати.

Гвендолин сразу вспомнила Нериссу и своего жильца Селлини. Когда она вернулась домой, Микс выходил из кухни. Почему? У него своя кухня.

— Скажи, — проговорила Гвендолин, — ты или Куини клали мою старую одежду на котел?

— Нет. Я нашла сумку с одеждой в прачечной, но оставила ее на месте. Там все заплесневело и провоняло, кстати.

— Неважно. — Гвендолин решила проявить великодушие. — Очень мило с твоей стороны купить мне шоколад и все остальное. Сколько я тебе должна?

— Ничего, Гвен. Что за глупости? Между прочим, если тебе интересно, Селлини приводил сюда девушку, пока тебя не было, и они лазили куда не следует. Резвились. В наши дни люди — я не люблю говорить об этих вещах — вместе моются. Так что, возможно… Понимаешь, в котле можно стоять…

— Не понимаю, о чем ты, — сказала Гвендолин. — Хочу почитать что-нибудь полегче Дарвина. Когда будешь уходить, не поищешь мне «Золотую чашу»? Автор — Генри Джеймс.

Он смотрел вслед Фордайс и, когда та исчезла за углом, Микс спустился вниз, стараясь не шуметь. Дверь в гостиную была открыта, а на диване лежала старуха Чосер. Она спала, открыв рот. Как человек, всегда следящий за порядком, Микс отметил, что на кухне образуется всегдашний хаос. А ведь старая карга даже суток в доме не пробыла.

Уверенный, что найдет стринги там, где и оставил, он прокрался на цыпочках в прачечную и снял крышку с котла. Конечно, что-то разглядеть на дне было невозможно. Как женщины выливали оттуда воду? Возможно, и не выливали. Там всегда что-то кисло и воняло в глубине. Где-то был фонарик. Микс был почти уверен, что однажды старуху видел с фонариком в руке. Обследовал кухню, заглянул в шкафы. Фонарика не оказалось, но он нашел свечу и спички. Боясь, что старуха услышала чирканье спичек по коробку, он подождал и прислушался, держа в руках зажженную свечу. Удостоверившись, что она не поднялась с дивана и не идет его искать, Микс опустил свечу в котел так глубоко, как только мог. Осветились стенки котла и какая-то синеватая грязь на дне. И все. Ничего. Стрингов не было. Котел пуст.

Микс еще какое-то время разглядывал внутренности котла, и тут показалось, что котел не совсем пуст. Он зажмурился и снова открыл глаза. На руку капнул горячий воск, Микс подпрыгнул и чуть не вскрикнул от неожиданности. Выругавшись про себя, задул свечу и положил ее и спички туда, откуда взял. Осторожно двинулся обратно через гостиную. Старуха еще спала. Она ли нашла стринги? Или ее подруги? Ему казалось, что они сразу обо всем догадаются — стринги принадлежат пропавшей девушке, чье фото мелькало почти во всех газетах. Только сегодня он видел заголовок крупным шрифтом: «ВЫ ВИДЕЛИ ДАНИЛУ?»

У себя наверху он стал думать, как теперь быть. Спросить у старухи Чосер или поговорить с подругами? Но он понимал всю нелепость вопроса. Как объяснить, что он делал в прачечной, зачем трогал котел? Им захочется знать, кому принадлежат стринги, а ему не приходило в голову ни одно объяснение, кроме правды. Хотя, может, и не спросят. Микс не знал, как могут отреагировать люди на его поведение, как воспримут то, что кажется ему нормальным. Но по некоторым замечаниям трех пожилых леди, представители старого поколения пришли бы в ужас от столь откровенно сексуальной вещицы, как стринги. Если так, старухи могли сделать вид, что не заметили их, или выбросить, скривившись от отвращения. «Мечтать не вредно», — сказал себе Микс, но всерьез задумался об этой возможности.

Пока старуха спала, Микс сходил в ее спальню и проверил пузырьки и таблетки, которые она привезла из больницы. Среди них был один с надписью: «По две таблетки для крепкого сна». Вряд ли она их пересчитала, и Микс отсыпал восемь таблеток. Если понадобится еще, он всегда может вернуться. Вместо двух таблеток он принял три и крепко проспал до трех ночи. После чего с трудом дождался утра.

Если старухи все-таки нашли стринги? Миссис Фордайс может определить, что они принадлежат девушке. И что? Пойдет в полицию? При свете дня эта идея казалась маразмом. Причин бояться не было.