Он читал «Уникального убийцу», смотрел телевизор, пил коктейль, ел и слушал пение и шепот Вествей. Если бы полицейские собирались расспрашивать его о Даниле, они бы уже сделали это. Возможно, через много лет, когда старуха Чосер умрет, а это может случиться очень не скоро, кто-нибудь купит дом и вскопает сад. Но ведь не на четыре фута в глубину. Да и к тому моменту он уже будет далеко от этого дома с привидениями. Станет жить с Нериссой, женится на ней, и, возможно, они купят особняк во Франции или в Греции. Даже если кто-то найдет тело Данилы, убийство не свяжут с мужем Нериссы Нэш, известным криминологом.

Ранним утром его разбудила боль в пояснице. Было настолько плохо, что Микс громко застонал, включил свет и увидел, что на часах десять минут четвертого. Рановато он поздравил себя с выздоровлением. Возможно, у него действительно произошло смещение диска. Четыре таблетки ибупрофена и стакан чистого джина позволили ему уснуть, но в семь он снова проснулся. Никакой возможности заниматься спортом, как он решил. Боль в пояснице не собиралась уходить и была еще сильнее, чем в прошлый раз. Казалось, теперь болел весь позвоночник.

Горячая ванна и еще две таблетки ибупрофена помогли, но слегка закружилась голова. Микс сел в автобус на Вестбурн-гроув и вышел у рынка купить еды. На рынке всегда людно, особенно у прилавков, но по субботам тебя подхватывает толпа и несет по течению. Микс купил жареную картошку, курицу-гриль, хлеб, печенье и гроздь бананов — единственную «здоровую пищу», как ее именовали газеты. Еще немного — и он не смог бы нести пакет, так сильно болела спина.

Решив просмотреть объявления о вакансиях, чтобы продержаться до открытия собственного дела, он купил «Ивнинг Стандарт» и направился к Ноттинг-Хиллу поискать аптеку — купить еще ибупрофена, чтобы уснуть. У аптеки на тротуаре сидел нищий, перед ним стояла коробка из-под печенья, но ни собаки, чтобы разжалобить прохожих, ни таблички, гласящей, что он слепой, бездомный или является отцом пятерых детей, не было. Микс никогда не подавал милостыню, да и в коробке уже лежало десятка два монеток, но что-то заставило его посмотреть на нищего. Словно в том было что-то знакомое, притягивающее к себе взгляд. Микс обнаружил, что смотрит в лицо Реджи Кристи. Это он — плотно сжатые челюсти, узкие губы, крупный нос и холодные глаза за стеклами очков.

Микс быстро вошел в аптеку и купил анальгетик. Будь там другой выход, он бы им воспользовался, но пришлось возвращаться тем же путем. Нищий исчез. Микс перешел дорогу и стал дожидаться автобуса, чтоб поехать домой. Ни намека на Реджи. А был ли он? Может, показалось? Или это результат стресса? Думать о том, что призрак Реджи преследует его, было невыносимо жутко.

Гвендолин повсюду искала стринги, которые называла не иначе как «вещь». Решив, что спрятала их в «надежное место», она перерыла дом, заглянув в духовку и за словари, стоящие на книжных полках. Даже расстегнула молнию на животе игрушечного спаниеля, подаренного матерью на двадцать пять лет. Но стрингов нигде не было. Гвендолин пребывала в недоумении и расстройстве — как она сможет задавать жильцу вопросы без той вещи, которая является доказательством ее слов?

Письмо от Стивена Ривза так и не пришло. Теперь она была уверена, что он написал ей, но письмо просто затерялось. Иначе это не объяснить. Но прежде чем написать еще одно письмо, следует поговорить с жильцом. Может, он намеренно или по ошибке его взял. Гвендолин начинало казаться, что многие ее проблемы так или иначе связаны с Селлини. Загадочные явления и неудачи редко случались в ее жизни до того, как в доме поселился он. Возможно, он заразил ее и пневмонией.

Она перехватит его, когда он станет спускаться вниз. Или когда войдет в дом. Проблема в том, что после болезни она мгновенно засыпала и опасалась проспать его появление. А подняться по пятидесяти двум ступенькам наверх в ее теперешнем состоянии сложно, хотя она никому бы в этом не призналась. И ни за что не сказала бы Куини и Олив о том, как трудно было подняться в спальню и переодеться. После этого сил хватило только на то, чтобы умыться.

Сомнений в том, что жилец пришел домой поздним утром, не было. Гвендолин была почти уверена, что слышала шаги на лестнице. Но спускался ли он вниз? Трудно сказать, ведь она периодически засыпала. Около пяти пришла Олив, но не предложила подняться и посмотреть, дома ли Селлини. Она не больна, подумала Гвендолин, просто слишком толстая, чтобы бегать по ступенькам.

— Можешь позвонить ему, — предложила она.

— Звонить человеку, который живет с тобой в одном доме! — воскликнула шокированная Гвендолин. — О tempora, о mores!

— Я не понимаю, что это значит, дорогая, — сказала Олив, — скажи по-английски.

— Это значит «о времена, о нравы». Это моя реакция на твои слова о том, что надо позвонить человеку, живущему этажом выше.

Олив решила, что Гвендолин расстраивает этот разговор, и предложила приготовить еду. Категорический отказ подруги эффекта не возымел, Олив принесла с собой все, что требуется.

— Олив, только не говори слово «еда», — слабо произнесла Гвендолин, — пожалуйста, только не «еда». Обед или ужин, раз уж на то пошло.

Когда Олив ушла, старуха стала готовиться ко сну. Ей потребовался час, чтобы подняться наверх и переодеться в ночную сорочку. В доме было тихо, тише обычного, как ей показалось, и совсем не жарко. По радио передали прогноз погоды, обещающий прекрасный день, больше двадцати градусов тепла, а ночь — довольно прохладную для этого времени года. Ветер ожидался западный, а значит, теплый, но через щели в окнах тянуло холодом. В ее комнате было два окна, в одном была только темнота и серые ветви деревьев. Фонарь на улице не горел — видимо, разбили хулиганы. В садике, видневшемся из второго окна, от ветра гнулись кусты и раскачивались ветви деревьев.

Чуть раньше слышалось гоготание гусей мистера Сингха, но к ночи они замолчали. В продуваемом насквозь саду не было ничего живого, только Отто сидел на стене в желтоватом свете и пожирал свою добычу — Гвендолин могла только догадываться, что он ужинает голубем, пойманным на платане. Она набросила на плечи толстый шерстяной кардиган, легла в кровать и уснула, так и не постелив белье.

С тех пор как умерла бабушка, воскресенье для Микса ничего не значило. Бледное подобие субботы, неприятное и раздражающее, потому что многие магазины закрыты, улицы пустынны, а мужчины уезжают на пикник с подругами или женами. Впрочем, в этот день он решил вновь заняться отношениями с Нериссой. Он еще не привык обходиться без машины и, как и вчера, вышел из дома в полдесятого, собираясь поехать на Кэмпден-Хилл. Но, вспомнив, что машины нет, выругался. Большие дозы ибупрофена сняли боли в спине, и Микс решил пройтись.

Утренний ветер был прохладным. Приближалась осень. Привыкнув к теплой кабине автомобиля, он надел футболку и продрог по дороге. Приблизившись к дому Нериссы, он увидел припаркованный перед домом «ягуар» и воспрял духом. Он забыл конверт или проспект от благотворительного общества в качестве предлога, чтобы войти, и ему оставалось только ждать, положившись на удачу.