– Так, идемте, вещи потом заберем, – коротко бросил Алексей Геннадьевич. – Кира, ты можешь идти?

Та слабо кивнула. Ее начало трясти, девушка повисла на моей руке. Евсенко подхватил Киру за другую руку, и я проговорила:

– У меня с собой есть маленькая бутылка воды, но ее хватит только на то, чтоб выпить таблетку. По-хорошему надо делать промывание желудка.

Алексей Геннадьевич с тревогой посмотрел сперва на Киру, потом на меня.

– «Скорую помощь» вызывать бессмысленно, из Маркса машина приедет не скоро. Давайте ей вашу таблетку, постараемся поскорее добраться до медпункта.

Я вытащила упаковку активированного угля, заставила Киру выпить сразу несколько таблеток. После этого мы, как могли быстро, двинулись к медпункту.

Увидев нас с Кирой во второй раз, медсестра сильно удивилась. Посмотрела на едва живую Киру и спросила:

– Что с ней? Опять что-то испортили?!

– Нет, она отравилась, – пояснила я. – Надо сделать промывание желудка, я ей уже дала активированный уголь.

– Чем отравилась? – проигнорировала мои слова медсестра. – Что ела?

– Ничего… – прошептала Кира. – На завтрак была каша, я ее ненавижу…

– Совсем ничего не ела? – настаивала медсестра. Я вспомнила, что происходило в столовой. Все мои соседки отказались от завтрака, но нам дали паек – яблоко, сок и шоколадку. Сок и яблоко Кира положила в рюкзак, а шоколад разделила на две части, и половину плитки съела…

– Она ела шоколад, – проговорила я. – Нам давали паек, шоколад оттуда…

– Странно… – покачала головой медсестра. – Ладно, понятно, пищевое отравление. Вы вдвоем, – она указала на нас с преподавателем, – выйдите пока, нечего вам тут толпиться. А ты, солнышко, – она обратилась к Кире, – пей воду…

Несмотря на просьбу медсестры оставить ее с пациенткой наедине, я все же не покинула медпункт. Не хватало, чтобы в мое отсутствие с Кирой еще что-нибудь случилось, и пока медсестра занималась моей клиенткой, я надела перчатки и вытащила из рюкзака Киры, который был всегда с ней, злополучную плитку шоколада. Точнее, половину плитки. Увы, без экспертизы я не могла определить, отравлен ли шоколад, и если да, то каким ядом. Но плитку я убрала к себе, собираясь отдать ее на экспертизу. Я не сомневалась в том, что шоколад был причиной отравления, вот только кто мог добавить яд в плитку?

В моей голове прокручивались всевозможные теории и догадки. Если преступник – кто-то из студентов училища, то каким образом он мог получить доступ к еде, которую подают в столовой? Я помнила, что паек нам принесли после завтрака, и все учащиеся сидели за столиками. Естественно, отраву в шоколад добавили заранее. Вот только каким образом это сделали? Плитки всем раздавали одинаковые, то есть преступник должен был знать наверняка, что Кире достанется именно отравленный шоколад.

Я достала свою плитку – она была закрыта. Я внимательно осмотрела ее, раздумывая о том, как был добавлен яд. Наверняка воспользовались шприцом с инъекцией – иначе невозможно добавить отраву, не распечатывая упаковку. На моей плитке не было никаких повреждений; я снова оглядела открытую плитку Киры. Ни медсестра, ни сама пострадавшая не обращали на меня никакого внимания, им было не до этого. Я пристально оглядела каждый миллиметр упаковки, и наконец обнаружила несколько крошечных, аккуратных дырочек. Стало быть, я была права. Кто-то при помощи шприца ввел инъекцию с ядом и подложил шоколад Кире.

Значит, преступник имел доступ к еде. А кто мог взять шоколад из пакета с пайком, кроме поваров? Следовательно, кто-то из них виновен в злоключениях моей клиентки. Я закрыла глаза и принялась вспоминать вчерашний обед, ужин и сегодняшний завтрак. Каждый день повара менялись – вчера нам еду приносила женщина лет тридцати с небольшим, в обычной униформе повара. Белый фартук, на голове – колпачок, лицо усталое и хмурое. Не помню в деталях, как выглядела официантка, но если я увижу ее снова, то наверняка узнаю. Сегодня дежурила другая женщина – постарше, на вид ей было около пятидесяти. Я помнила ее руки – грубые, в морщинах, натруженные. Сама официантка слишком худая, какая-то изможденная. Лицо без косметики, женщина не пыталась скрывать свой возраст. Стало быть, она может являться преступницей. Но Кира официантку не знала, иначе она бы поздоровалась с женщиной. Может, ее наняли? Но кто?

Я опять бродила по замкнутому кругу. Опять-таки, если придерживаться теории, согласно которой официантку подговорили отравить Киру, преступником мог оказаться кто угодно, включая студентов и преподавателей. Лена, как выяснилось, ни при чем – когда медсестра закончила с Кирой, я спросила ее, приходила ли вчера к ней некая Куйбышева за таблетками. Женщина сперва не хотела мне отвечать – врачебная тайна, но я объяснила, что мне нужно только знать, обращалась ли за медицинской помощью Лена, или нет.

– Это очень важно, – заявила я. – Если Лена мне соврала, выходит, она изрезала холсты Киры! Сами понимаете, порча имущества – подсудное дело, а я этого так просто не оставлю. Преступник должен понести наказание, и если Куйбышева мне солгала, выходит, она испортила вещи Киры!

– Хорошо, я скажу правду, – вздохнула медсестра. – Лена не имеет никакого отношения к этому происшествию. Она провела около полутора часов в медпункте, я здесь нахожусь неотлучно. Не заявляйте на нее в полицию – девушка ни при чем, у нее и так много проблем.

– Спасибо, – кивнула я. – Я узнала что хотела, клятву Гиппократа вы не нарушили, а только избавили Куйбышеву от проблем с полицией.

– Рада, что смогла вам помочь, – проговорила медсестра. Потом оглянулась на Киру – девушка лежала на кушетке, она была очень слаба. – Досталось вашей подруге, – вздохнула женщина. – То одно, то другое… Может, ее сглазили? Вы хоть в церковь сходите, свечку поставьте, а то на нее так и сыплются несчастья!

– Боюсь, свечки здесь не помогут, – заметила я. – Надеюсь, сейчас жизни Киры ничего не угрожает?

– Я сделала все возможное, чтобы устранить последствия отравления, – произнесла медсестра. – В организме девушки уже ничего нет, хорошо, что вы вовремя обратились ко мне. Если бы вы помедлили, отравляющие вещества всосались бы в кровь и произошла бы общая интоксикация организма. Тогда – только больница… Но сейчас ваша подруга очень слаба, ей нужно соблюдать постельный режим. Пускай пьет побольше воды, от еды следует воздержаться. По-хорошему, пищу нельзя принимать в течение десяти часов…