сложилась определенная картинка. Врач-холостяк и его убитая горем вдовствующая сестра, живущие вместе с несколькими слугами. Ничего ужасно интересного, и ничего такого, чего бы я не видела раньше, в комплекте с застенчивой молоденькой горничной и горгоной экономкой.

За исключением того, что доктор — гробовщик и новичок в области судебной медицины, а сестра — тоже ученый и, если я правильно понимаю, не так уж сильно убита горем. О, а слуги? Очевидно, что не только у меня есть криминальное прошлое. И я думаю, причина этому Айла. Она не благодетель, стремящийся «перевоспитать» преступников. Она также не леди Баунтифул, открывающая свои двери для обездоленных. Как она сама говорила, она предоставляет безопасность, убежище и возможность начать все сначала, если этого захотят ее подопечные. Моя задача состоит в том, чтобы доказать, что оказавшись на грани смерти Катриона, наконец-то, готова использовать этот шанс. И начнет она с того, что вернет медальон.

Я переодеваюсь в бледно-сиреневое платье, нахожу пальто и сапоги для прогулок. Нож Катрионы отправляется в мой карман. Затем выскальзываю через заднюю дверь в темноту. Облака рассеялись, ночь ясная, над головой звезды.

Здесь есть сад, который я сначала обозвала «просто сад», а позже, поняв, что в нем нет ни цветов, ни овощей, решила, что он лекарственный. Теперь, зная, что Айла химик, я останавливаюсь у сада, чтобы рассмотреть его поближе. В этот момент я замечаю череп и скрещенные кости, «ох-как-предусмотрительно» выгравированные на запертых воротах. Ладно, стало намного интереснее.

Нет времени на расследование. За садом находится то, что миссис Уоллес именует конюшнями. Теперь, когда я впервые увидела все это вблизи, это довольно очаровательно. Грей и Айла живут в городском доме. Так где же они держат своих лошадей и карету? В конюшнях. Ряд конюшен вдоль задней части участка, на их собственном переулке, с другими конюшнями через переулок для домов на дороге позади их. Интересно, как это выглядит в современном мире. Конюшни превратились в гаражи? Или «мьюз-лейн» теперь отдельная улица, а конюшни переродились в дома?

Я прохожу мимо конюшен, когда натыкаюсь на фигуру в темном капюшоне. Я отшатываюсь назад, кулаки поднимаются сами собой. Шипение, а затем искра пламени освещает Саймона. Он видит мою боевую стойку и смеется.

— Ожидаешь, что тебя подкараулят в твоем собственном дворе, Кэт?

— Какого черта ты делаешь, шатаясь здесь в темноте?

— Шатаюсь? — его брови удивленно изогнулись, а губы дернулись в ухмылке. — Я кормил лошадей, он махнул рукой в сторону конюшни.

Теперь я вижу, что капюшон это всего лишь шапочка на его темных волосах. Он одет в длинный плащ, который выглядит слишком дорого для кормления в нем лошадей. Кроме того, разве это не делается днем?

Я помню, что говорила Айла об Алисе. Если и у Саймона криминальное прошлое? Если это так, то не может ли означать, что Катриона не единственная, кто не полностью отошел от дел?

— Я могу спросить то же самое у тебя, Кэт, — продолжает Саймон. — Куда это ты собралась в такой час?

— Я закончила свои дела. Мое время — мое дело.

— Согласен. Я просто надеюсь, что ты не «скрываешься», потому что планируешь создать всем проблемы.

— Нет.

— Тогда ты не будешь возражать, если я пойду с тобой.

Я уже было хочу ответить отказом, но проглатываю резкие слова. Саймон с подозрением относится ко мне, и я это заслужила, а точнее Катриона. Его полуулыбка похожа на смесь веселья и раздражения, словно он поймал младшую сестру на попытке сбежать на свидание.

— Может быть, в другой раз? — говорю я, поднимая глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. — Я не нарываюсь на неприятности, Саймон. Я пытаюсь выбраться из них.

Беспокойство касается его темных глаз.

— Еще одна причина, чтобы позволить мне присоединиться к тебе, не так ли?

Я качаю головой.

— Не сегодня. Пожалуйста. Все будет в порядке.

Хотя он явно не хочет меня отпускать одну, он не спорит, просто предупреждает, чтобы я держалась подальше от Грассмаркета. Но именно туда я и направляюсь, но я бормочу что-то вроде согласия. Затем он следует за мной до переулка и смотрит, как я ухожу.

Когда оборачиваюсь, чтобы проверить идет ли он следом, его уже нет, но вижу, как подол его длинного черного плаща развевается на ветру, хлопая, как крыло птицы. Я огибаю угол в конце улицы и сворачиваю на дорогу, которая возвращает меня на Роберт-стрит.

Я оглядываюсь через плечо, топот сапог заставляет меня остановиться. Я отступаю в тень домов тень. Кто-то идет в другом направлении, по этой стороне Роберт-стрит.

Сейчас едва ли девять. Точно не ведьмин час. Однако такое ощущение, что уже темно, сумерки наступают раньше, в эпоху до перехода на летнее время. Это напоминает мне предместья, когда солнце садилось и улицы пустели, а люди разбредались по своим дворам. Жуткая тишина опустилась на вереницу городских домов. Днем здесь гораздо тише, чем на Принсес-стрит или Куин-стрит, но здесь есть кареты, несколько тележек для доставки, случайные пары или тройки жителей, вышедших на прогулку, возможно, горничная или жених, проносящиеся мимо. Мерцающий газовый свет рябит за темными окнами. Иными словами — тишина и спокойствие. За исключением того человека, который сейчас остановился у дома 12 на Роберт-стрит. Дом Грея.

Я приостанавливаюсь, чтобы оценить его. В викторианскую эпоху люди были ниже ростом. Кажется, я где-то слышала об этом, но сначала подумала, что это неправда. Ранее я оценила рост Грея около шести футов и трех дюймов, он возвышается надо мной и на добрых четыре дюйма выше МакКриди и его констебля. А сегодня я была в гостиной, когда миссис Уоллес обмеряла Алису для нового платья. Я бы предположила, что Алиса ростом около пяти футов двух дюймов. Но оказалось, что в ней четыре фута одиннадцать дюймов. Я, может быть, на два дюйма выше. Это делает Грея ростом около шести футов.

Мужчина, остановившийся возле лестницы дома, рост около пяти футов восьми дюймов. Хорошо сложен. Одет в длинное темное пальто, не такое, как у Саймона. На нем шляпа, перчатки и ботинки. Он выглядит так, как будто идет к своему дому, одежда соответствует этому богатому району. Простой житель, вышедший на прогулку?

Мужчина отворачивается, похлопывает себя по карманам, как будто что-то ищет. Или же он заметил меня и пытается скрыть свое лицо.

У меня паранойя. Я нервная сегодня. Сначала Саймон, а теперь какой-то невинный человек заставляет меня подпрыгивать, как будто я уже в Грассмаркете.

Я выглядываю и снова смотрю на мужчину. Он смотрит