– Виктория Михайловна, обижаете. Все будет на высшем уровне. – Алекс кивнул утвердительно и отправился отдавать распоряжения. Виктория Михайловна вернулась в гостиную, собрала с пола журналы и села на диван. В кресле-качалке, конечно, удобней и гораздо уютнее, но расслабленность и нега моменту не соответствуют. Ждать долго не пришлось.

Балканский вошел в гостиную, Виктория Михайловна встала навстречу высокому гостю. Обменялись приветствиями. Беседа началась по-светски сдержанно. Геннадий Николаевич вежливо поинтересовался у Виктории Михайловны, как обстоят дела, посочувствовал неприятным обстоятельствам и с необыкновенной легкостью согласился выпить коньяк, предложенный Алексом.

– Геннадий Николаевич, – завороженно глядя, с каким удивительным изяществом вертит бокал с янтарным напитком Балканский, решилась Виктория Михайловна. Ей показалось, что наступил очень благоприятный момент решить рабочие вопросы. Босс проявил внимание и человеколюбие, приехал навестить, интересуется ее делами, надо действовать.

– Да-да. – Геннадий Николаевич сделал небольшой глоток и изобразил из себя сплошное внимание.

– Понимаете, меня очень волнует один вопрос. Я ведь в силу известных вам обстоятельств не смогу вернуться на работу вовремя. На мое счастье, вы оказались рядом в такой сложный для меня момент. Может быть, мне, не откладывая дело в долгий ящик, сегодня написать заявление об уходе по собственному желанию? – Виктория Михайловна очень волновалась и старалась не смотреть на Балканского. Договорив фразу до конца, она вздохнула с облегчением и подняла глаза.

– Помилуйте, Виктория Михайловна. – Геннадий Николаевич осторожно поставил бокал на стол и уставился на женщину. – Вы не лукавите? Вот именно сейчас, в этот момент, у вас болит голова о работе? А-а-а, я понял. Вы решили пошутить.

– Да какие там шутки. Кому нужен такой работник, – огорченно пробормотала Виктория Михайловна.

– Какой, позвольте узнать? – Геннадий Николаевич нахмурил брови. Сердится, наверное. Так она и знала.

– Да вот такой, безалаберный, безответственный. На новом месте без году неделя. Вместо того чтобы работать, укатила за границу – и теперь неизвестно, когда вернется. Я же понимаю, что такой вариант не может радовать руководство. Кому это понравится!

– Мне, – твердо заявил Геннадий Николаевич.

– Не поняла. – Виктория Михайловна расстроилась не на шутку. Плохи ее дела.

– А ничего не надо понимать. Я еще сам многое не понял. Давайте не будем торопить события и создавать лишние проблемы, дорогая Виктория Михайловна. Примем все как есть. С одной стороны, произошло ограбление, и это не самое приятное, что может случиться. А с другой стороны, ничего просто так не бывает. Из-за этого досадного происшествия вы продлили отдых.

– Наверное, – прошептала Виктория Михайловна, – только подобная перспектива радости не вызывает, хотя я всю жизнь мечтала побывать за границей. Побывала.

– Так это что получается? Нынешняя поездка – первая? – Удивлению Геннадия Николаевича не было предела.

Конечно, все правильно, чего ему не удивляться. Для него съездить за границу не проблема, довольно привычное занятие. Он уже этой заграницей наелся до отвала и не видел в такой жизни ничего сверхъестественного или экзотического. Вот и домик прикупил не где-нибудь под Подольском или Серпуховом, а в одном из лучших курортных городов Испании вместе со всеми тридцатью тремя удовольствиями. Сытый голодного не разумеет! Ему, успешному банкиру, трудно представить, что рядовой человечек даже о Турции способен только мечтать. Или должен отказывать себе во всем целый год, чтобы отдохнуть неделю на море.

– Представьте себе. Первая и, скорее всего, последняя.

– Откуда такие пессимистические настроения? Отчего столь категорично? Последняя. Звучит как-то не очень.

– Да так, невезучая я какая-то оказалась.

– Зато очень отважная. Про заявление и прочую ерунду забудьте раз и навсегда. Я же не людоед какой-нибудь, хоть, говорят, с виду довольно грозен. К слову сказать, я не привык ценными кадрами разбрасываться. Подождет ваш архив, ничего с ним не случится. Команда у вас хорошая, коллектив работоспособный, дружный. Все будет хорошо. Так что спокойно решайте свои вопросы и возвращайтесь домой. А как только разберетесь с бюрократическими закавыками и вернетесь, отработаете. Я вам обещаю.

– Геннадий Николаевич… – Виктория Михайловна чуть не задохнулась в порыве благодарности. Она питала слабую надежду на то, что в лучшем случае договорится об отпуске без сохранения содержания, но сама слабо верила, что из этого выйдет что-нибудь путное. А тут такой широкий и благородный жест, что сразу не верится. Самая главная проблема была решена. Никто не собирался выгонять ее с работы. Ура! Можно было дышать ровно и не кручиниться по этому поводу. – Я вам так благодарна, вы не представляете. Спасибо вам громадное.

– Виктория Михайловна, я что сейчас должен сказать? – усмехнулся Балканский. – Что на моем месте так бы поступил каждый? Смешная вы, честное слово. Вся эта история с ограблением выбила вас из колеи, это понятно, по-другому и быть не может. Я ставлю иногда себя на ваше место, и знаете, что мне приходит в голову? Я человек взрослый и достаточно искушенный, но я не знаю, как бы повел себя в подобной ситуации. Вы молодец, очень храбрая и мужественная женщина. Испытать такой стресс, а потом столкнуться с несправедливостью правосудия и равнодушием чиновников – такое испытание не каждый выдержит. Я представляю, как вы страдаете и переживаете.

– Да, это правда.

– Виктория Михайловна, знаете что, у меня есть одно предложение, на мой взгляд вполне конструктивное. Дайте мне слово не отвергать мою помощь сразу. Не надо стесняться, я вас очень прошу. Понимаете, какая история получается. У меня сейчас неожиданно образовалась куча свободного времени. Завтра Маруся уезжает во Францию по своим делам, и я свободен, как вольный ветер. Мы знакомы совсем недавно, но это ничего не меняет. Люди, я уверен, должны помогать друг другу, особенно в трудную минуту. Не возражайте, пожалуйста. Мне это ничего не стоит. Наоборот, я с огромным удовольствием помогу милой и очаровательной соотечественнице скоротать время.

– Геннадий Николаевич, огромное спасибо вам за участие и заботу. Но поймите меня правильно, мне не хочется, чтобы из-за моих личных проблем вы меняли свои планы. Вы и так очень внимательны.

– Помилуйте, Виктория Михайловна, о каких планах вы говорите? Нет у меня никаких планов. Я приехал навестить дочь, и не более того. Вот и все мои планы. Я совершенно ничем не занят. А вдвоем, признайтесь, все-таки веселее. Вы слишком щепетильный человек и, как я понимаю, это вам частенько мешает.

Виктория Михайловна не стала комментировать последнее замечание Балканского. Ей почему-то стало немножечко обидно. Ясно даже и ежу, что она ему совершенно неинтересна, просто, как человек благородный и воспитанный, он предлагает ей помощь. А что вы, дамочка, ожидали услышать? Вопрос, как говорится, интересный. Перед тобой сидит порядочный человек, который искренне и бескорыстно предлагает помощь, так будь же счастлива на самом деле. Он же не в курсе того, что ты млеешь от одного упоминания его имени. Хотя имя так себе. Гена, Геночка, Геннадий. Следующая стадия филологической эволюции – Крокодил Гена. Других ассоциаций, к сожалению, имя Геннадий не вызывало. Опять дурацкие мысли в голову полезли не вовремя. Как только начнет думать о Балканском, глупеет мгновенно. А уж когда он рядом! Мозги вообще превращаются в жизнерадостный кисель и тают, тают… Состояние приятное, но выглядит она при этом полной идиоткой. А может, так и должно быть?