Бинокль приближает кромку леса и шагнувшую оттуда редкую цепь гансов… Потом ещё одну… И ещё… Рота, человек сто двадцать… Так, а это что за грузчики с носилками побежали? Ага, два МГ-08, по одному на фланг… Залегли, приготовились…

– Места огневых точек засекли? Передайте пулемётчикам – стрелять по команде.

Сидящий рядом прапор молча кивает и отправляет вестового в путешествие по-пластунски… Немцы «тралят» дорогу и полосы метров по пятьдесят-семьдесят вправо и влево от нее. Дальше не получится, с обеих сторон начинается болотце. Дистанция – около версты. Шагают быстро, скоро подойдут к завалу и, надеюсь, начнут его разбирать.

Там и работы-то – совсем ничего. Несколько обозных телег, бестолково обложенных бревнами, шпалами, бочками и прочим крупногабаритным мусором, между которыми на досках, выбитых из близлежащих заборов, криво натянуто несколько рядов колючей проволоки. Этакая наспех сооруженная баррикада из всего, что оказалось под рукой… Если не считать одной такой малюсенькой детальки – несколько «ниток» тянутся к гранатным запалам, присоединенным к кускам детонирующего шнура, ведущим в свою очередь к капсюлям-детонаторам в тротиловых шашках и шрапнельных снарядах, замаскированных всяким тряпьем. Рядом стоят четыре жестянки литров по двадцать, в которых бойцы всё-таки успели смешать бензин с мазутом, в соотношении один к двум по классическому рецепту любителя коктейлей товарища Молотова…

Короткий свист, и одно отделение открывает огонь. Несколько зольдатенов падает, остальные, повинуясь команде, рывком преодолевают оставшееся до повозок расстояние. Идущие сзади цепи разбегаются в стороны, насколько позволяет болото, залегают и вместе с расчётами МГ стараются достать стрелков ответным огнём. Стреляйте, стреляйте, патронов у вас всяко меньше, чем у нас, и подвоза в ближайшее время не будет… Со стороны завала часть немцев тоже принимает участие в забаве. Остальные под шумок пытаются расчистить дорогу… Ну, давайте, давайте, нащупайте там чего-нибудь!..

Бу-бумс!.. Дорогу накрывает дымно-огненный шар, воздух ощутимо толкает в грудь, грохот бьёт по ушам, во все стороны летят обломки телег вперемешку с их содержимым и самыми любознательными тушками. Молодцы, придурки, нащупали!.. Завала на дороге уже нет, есть только большая воронка и валяющиеся вокруг тела. Частично – неподвижные, частично – катающиеся по земле в надежде сбить пламя. Оставшиеся в живых очень быстро отступают, гансовские пулеметчики прикрывают этот марш-бросок назад, но бьют не очень прицельно, очевидно из опасения задеть своих.

– Огонь по полной! Пулемётам положить всех, кого смогут, на дуэль не отвлекаться!

Вестовой на карачках снова отправляется по старому маршруту. С расчётами всё было оговорено заранее, но мало ли, вдруг забудут в горячке.

Не забыли, и дорога к лесу постепенно устилается трупами немцев. Кто-то самый хитрый падает и пытается ползти, притворяясь мёртвым, когда очередь ложится слишком близко. Гансы-пулемётчики изо всех сил пытаются заткнуть своих «коллег», но у нас огневые позиции сложены из шпал и обвалованы мешками с землей. А у них – пикник на обочине. Поэтому, когда последние бегуны скрываются между деревьев, машиненгевершутцы (пулеметчики) со своим имуществом пытаются последовать туда же. Удается не всем…

– Арсений Петрович! – окликаю ротного и выдаю, надеюсь, ценные указания. – Проверьте людей, дайте команду пополнить боекомплект. Пулемёты – назад, как договаривались. Если германцы попрут, играйте вариант с западнёй. Еще раз проверьте всё. Да, сюрприз нумер два не трогайте. Я – на Центральную.

– Господин капитан, думаете, что они не скоро полезут? – в голосе прапорщика слышно сомнение.

– Сюда к вам – нет. Их излюбленный приём в такой ситуации – обойти очаг сопротивления с флангов. – Достаю карту и показываю собеседнику. – Слева им это не удастся, там болото и… ну, вы знаете. А вот справа могут через лесок выйти на дорогу из Мускевичей и пройти аж до самой станции. Есть там одно узенькое местечко.

– Так на станции же вторая рота! Они…

– Нет. Вы же сами видите, что ваши люди после лагерных харчей годны только в стационарную оборону. И задача у той роты – контролировать направление Свитиловичи – Анисимовичи. А навстречу германцам я сам… съезжу…

Колеса броневагона последний раз тихонько стукнули на стыке, скрипят тормоза, и мы останавливаемся. Неподалёку от того самого узенького местечка, где прячущиеся в траве две колеи от тележных колес гордо называются дорогой на Мускевичи. Бойцы начинают заниматься маскировкой, и через несколько минут борта украсились свеженарубленными ветками так, что отличить нас от леса можно было только шагов с пятидесяти. Потом, чтобы праздно не томиться ожиданием, подходят с невинным вопросом, как начальство отнесётся к легкому перекусу в полевых условиях. Только сейчас вспоминаю, что последний раз как следует ел вчера вечером…

Услышав положительный ответ, все быстро вооружаются ложками и открывают один из ящиков, стоящих вдоль стен. Мне, как большому начальству отдельно приносят «овощное рагу с тушеной свининой» в двух открытых консервных банках и тщательно вытертый о штанину трофейный инструмент для его уничтожения, потому как свои столовые приборы я оставил в седельной сумке. На автопилоте пересчитываю бойцов… шестнадцать пулемётчиков, два пушкаря… Стоп!.. А где у нас главный по моторчикам?.. Ага, вот он. Немец пристроился возле движков и, достав из кармана замусоленный огрызок галеты, откусывает маленькие кусочки и пытается тщательно их пережёвывать… Аппетит сразу куда-то уходит. Не, ну мы же, в конце концов, не цивилизованные европейцы, чтобы жрать каждый своё!..

– Бойцы, изобразите мне ещё одну порцию, – командую пирующим, затем поворачиваюсь к пленному. – Гефрайтер!

Немец, суетливо пряча в карман недогрызенный «крекер», вскакивает и вытягивается по струнке. Один из пулемётчиков ставит открытые банки на капот двигателя и возвращается к товарищам, с интересом поглядывающим на развитие событий.

– Willst du was Essen? (Ты хочешь есть?)

Пленный несколько секунд смотрит на еду, затем поднимает пустые, ничего не выражающие глаза и, непроизвольно сглотнув, отвечает:

– Nein, herr Hauptmann! (Нет, господин капитан!)

Ну да, ну да, сыт по горло. Сразу видно…

– Setz dich und i. (Садись и ешь.)

Немец садится рядом, берёт в руки банку и только потом задумывается об отсутствии ложки…

Бойцы сосредоточенно не смотрят в нашу сторону, понятно – пепеляевские, мои бы так не поступили. Только собираюсь передать свою ложку, положение спасает отставник Якушевич. Тщательно отерев свою носовым (и откуда только взял!) платком, он «по-дружески» хлопает одного из бойцов по плечу, попадая, однако, по шее, и громко ворчит:

– А ну-кась, молодой, передай-ка человеку… Чай, не турка какой…

Ложка путешествует по рукам, последний пулемётчик встаёт и, протягивая ее немцу, пытается уронить. Но вовремя встречается со мной взглядом… Котята, блин, глупенькие!.. Вы бы перед пленным генералом себя также вели бы?.. Что-то очен-но я сомневаюсь…