не о личном голе Эдуарда). То есть грех свой он ощущает много сильнее тех, кто его обвиняет и будет обвинять. И оттого судит, наказывает себя лично. Как же часто советских профессионалов отличал от советских же функционеров масштаб личности! В сущности, нездоровый на тот момент Стрельцов берёт на себя «повышенные обязательства», не заручаясь ничьей поддержкой. Причём при победе не придётся рапортовать «лично кому-то»: в лучшем случае согласиться с тем, что «инцидент исчерпан», а к нему конкретно претензий нет.

Забить «на заказ» представлялось делом невероятно трудным. О проблемах с атакой уже говорилось, добавлю только: на левом краю вместо Анатолия Ильина вышел Юрий Ковалёв. Это, безусловно, хороший футболист, но полузащитник, а не форвард, и тренерский штаб выставил его на игру — первую и последнюю в майке сборной — во многом от безысходности.

При этом поляки, понятно, были заряжены на игру ничуть не меньше, чем месяц назад. В таких схватках грань между боевитостью, жёсткостью и жестокостью, грубостью на какой-то момент исчезает. Что говорить: всем хочется на чемпионат мира. Поэтому повреждение Стрельцова в самом дебюте игры стоит рассматривать с разных ракурсов. Г. Д. Качалин, допустим, вообще не увидел нарушения правил со стороны хозяев. В. Н. Пахомов, также бывший зрителем той игры, но не занимавший никогда в жизни места старшего тренера сборной, не столь однозначен: «Поляки, увидев, что в нападении сборной СССР не хватает четырёх основных игроков, главной ударной силой посчитали Стрельцова и сразу стали опекать его, причём настолько плотно, что он уже на 5-й минуте получил серьёзную травму. Замены тогда не разрешались». А. Т. Вартанян в «Летописи...» ещё определённее: «На первых минутах случилось то, чего опасались. В столкновении с защитником (случайном или умышленном) усугубил травму Стрельцов, а вскоре и Татушин. Минут через десять Стрельцов, над которым колдовали эскулапы, заметно хромая, вернулся. С трудом передвигаясь, он лишь обозначал участие в игре».

Пора вновь дать слово В. К. Иванову:

«Игра началась и сразу же, столкнувшись в воздухе с польским защитником, Стрельцов рухнул на траву. Попробовал встать, но не смог, — видно, травма нешуточная. Он выполз на боковую дорожку, к нему подбежал доктор.

— Ну что?

— Всё нормально. Заморозьте как угодно, делайте что хотите. Только я должен выйти обратно. Надо забить гол».

В литературе, посвящённой матчу, существует версия и о прямом ударе по левому колену. Хотя всё-таки, похоже, поляки сыграли жёстко в борьбе наверху, а больная левая совсем вышла из строя при приземлении. Знал ли противник про плохо залеченную травму Стрельцова? Бог его знает. С одним высказыванием соглашусь абсолютно: хозяева с Эдуардом «не церемонились». И каждый понимает этот глагол по-своему.

Однако матч едва начался. К тому же Стрельцову минут десять замораживают ногу, стягивают её бинтом. Хозяева в это время настойчиво атакуют, и Яшин выручает после отменных ударов Кемпны и Брыхчи. Но вот Эдуард вновь в строю, и игра потихоньку выравнивается. Впрочем, здесь придётся опять ненадолго остановиться.

Я думаю, читатель обратил внимание на слово «выполз», крайне точно использованное в книге «Центральный круг». По большому счёту, Эдуард с той 5-й или 7-й минуты нормально ходить не мог. Конец сезона он пропустит, за «Торпедо» в 57-м не сыграет больше ни одного матча. Иными словами, по медицинским показателям после того столкновения, падения и обострения травмы он должен был выбыть из игры. И, если по-хорошему, оказаться на больничной койке. Знаем, замены не разрешались. Однако что может случиться с ногой у молодого человека, мальчишки — кто-то задумался? Жизнь-то не заканчивалась в Лейпциге.

Так как же он играл? Судя по свидетельствам и видео — весьма своеобразно. Из-за того, что и ходить толком не мог, постоянного движения, безусловно, не получалось. Поэтому он тихо, как бы неслышно похрамывал, а затем, узрев перспективный момент, резко и яростно вступал в борьбу, подскакивая и подпрыгивая. В сущности, это можно назвать не футболом, а сверхфутболом. Потому что сам мгновенный вход в эпизод было необходимо заранее просчитать до секунды, до сантиметра. Ведь «не церемониться» с ним, нетрудно понять, продолжали. Учтём и непреложный факт: по мячу он мог бить одной ногой, здоровой.

Позже Н. П. Старостин звонко скажет о Пеле в матче чемпионата мира-66 против Португалии: «как птица с подраненным крылом». Это к тому, что Короля футбола к тому времени также оставили ковылять на одной ноге. Однако великий бразилец тогда всё же проиграл, а потом плакал от бессилия перед негодяями-костоломами.

Советский форвард, несмотря ни на что, — победил. «Мастерство Стрельцова, — писал Игорь Гольдес в журнале «Мировой футбол» (2005, № 7), — сказалось как раз кстати. Только он, получив на 30-й минуте мяч от Татушина (транзитом через Ковалёва), мог в условиях скученности в штрафной так расторопно разобраться с мячом. Для вратаря Томаша Стефанишина ловкий манёвр “Стрельца” (который ещё с 7-й минуты играл с травмой) оказался сюрпризом — 1:0». А. Т. Вартанян добавляет: «Мяч врезался в перекладину, опустился на линию ворот (кому-то показалось — за линию) и, слегка задев пятившегося вратаря, затрепетал в сетке».

На сохранившихся кадрах видно: Эдуард подскакивает и бьёт с ходу, без обработки, тонко улучив возможность для нокаутирующего (в смысле — неберущегося) удара. Ну и как, выполнил он теперь свой долг?

Нет. Соперник не сломлен (поляки будут биться до конца), по-прежнему желает победы. «В начале второго тайма, — читаем в книге А. Вита и В. Владимирова, — поляки предприняли отчаянный штурм наших ворот. Янковский и Кемпны (они заняли свои обычные позиции) дважды били по воротам». Но силы — в том числе и моральные — небеспредельны. К тому же поляки изначально смотрелись слабее. Потому что за Советский Союз играл Стрельцов, а соперник не имел в составе форвардов такого класса. И на 75-й минуте этот фактор сказался. После скрытой, почти незаметной для глаза передачи центрфорварда Генрих Федосов тоже с лета отправил второй мяч в польские ворота. Это была победа!

После игры счастливый Качалин произнёс знаменитые слова: «Эдик, ты никогда так здорово на двух ногах не играл, как сегодня на одной!»

На одной... Что это значит, подмосковный паренёк и не задумывался. Одно он знал точно: отработал, искупил, так сказать, и — прощён. Понятие «роль в истории» его почему-то никогда не занимало. О той ведущей роли размышляла на профессиональной основе целая армия деятелей советской культуры. Однако подвиг этого юноши, свершённый в пограничной ситуации, к каковой должно с полной ответственностью отнести стыковой, будем честны, матч