начался непривычно рано для нас — без пятнадцати одиннадцать по московскому времени. Чтобы трудящиеся парижане могли успеть на игру. Удалось собрать 25 тысяч болельщиков. Французы начали бодро: на первых минутах левый край Грийе успел дважды побеспокоить вратаря Альберта Денисенко, который спас от удара в верхний угол и ликвидировал фактический выход один на один. Однако по прошествии десяти минут советские мастера приспособились к схеме 4—2—4 (для питомцев К. И. Бескова и В. А. Маслова подобное построение новинкой не являлось) и начали угрожать хозяйским воротам. На 12-й минуте чёткая комбинация Гусаров (хорошо всё-таки, когда команду пополняет двадцатилетний и сразу умный игрок) — Стрельцов — Иванов заканчивается результативным ударом. Французы отвечают новой угрозой того же Грийе — Денисенко начеку. И их страж ворот Пивуа тоже, в общем, не подкачал. Просто Стрельцов разыгрался. Вот и защитника Марша обыграл, и вратаря, что в ноги бросился, не задел. 2:0. И поехало: вратарь не пропускает, нападение не мажет. Итог — три «дубля»: Гусарова, Стрельцова и Иванова. 7:1 стали сенсацией.

Футболисты «Рэсинга» безо всяких обид уходили в обнимку с московскими победителями. А на что злиться-то? У торпедовцев бывали матчи, когда вдохновение, здоровье и удача позволяли смести любую оборону. Когда же выпадал один из компонентов, — всякое случалось.

6 октября в ответном матче с «Ниццей» что-то не срослось. Пенять на 32-градусную жару не будем: французы выступали в тех же условиях. При том наши поначалу даже повели. Сначала 1:0 после удара Юрия Фалина вместо ожидаемого паса на Славу Метревели. А потом Стрельцов разрядил пушку. Несмотря на этот хороший гол, комментаторы сетовали на слабую, на этот раз, активность Эдуарда. Так ведь, помнится, и у Геракла, сына бога Зевса, не каждый день совмещался с подвигом. Хотя забей наш нападающий ещё разочек — только бог (а точнее, несколько советских начальников) знал бы, как сложилась его судьба. Так не забил же второй! И вратаря Николаи обыграл красиво, и пробил точно — но защитник Когзюр, проведший матч жизни (он потом и пенальти в советские ворота забьёт победный), вынес мяч с ленточки. А затем французы не только вытащили игру, но и смогли победить. Профессионалы!

Завершающий поединок «Торпедо» провело в Марселе с тем самым «Олимпиком», который российские любители футбола знают достаточно прилично. Правда, в конце 50-х годов прошлого века марсельцы играли, прямо скажем, плохо и в 1958 году покинули элитный дивизион. Но не станем сбрасывать со счетов фактор родного поля, а также дружную поддержку земляков. Плюс подоспело подкрепление из той же «Ниццы» (наши на него, конечно, согласились): защитник Гонсалес и нападающий Ужлаки, входивший тогда в сборную страны.

Не помогло всё это «Олимпику». Бесспорно, тут и быстрый гол сказался, проведённый Ивановым с подачи Гусарова. И стрельцовское вдохновение, разумеется. «Вот правый полусредний (центрфорварда играл Гусаров. — В. Г.) получает мяч и на большой скорости идёт к воротам марсельцев, обыгрывает одного защитника, другого и с 22 метров производит удар по воротам. 2:0» (Б. П. Набоков и Б. И. Туров).

До того «Олимпик» пробовал защищаться внушительными силами. Обязанность отыгрываться привела к оголению тылов. Так что по два хет-трика вышло у Стрельцова и Иванова. И счёт «гастрольный» — 7:1.

Что же дало французское турне игрокам и Стрельцову в частности? Здесь полезно возвратиться к заметке в «Советском спорте» от 3 октября под названием «“Торпедо” в Париже». Б. П. Набоков рассказывал: «Когда наши футболисты проводили разминку, руководители советской спортивной делегации встретились с французскими спортивными корреспондентами. Вопросы сыпались как из рога изобилия. Дело в том, что французы хорошо знают только двух торпедовских игроков — Стрельцова и Иванова. Нам поэтому пришлось, правда заочно, представить всех остальных членов коллектива».

Получается, друзья-форварды в Европе известны. И это неудивительно: дуэт, в отличие от остальных одноклубников, входил в сборную. Так что же, поездка позволила проявить себя на европейской арене доселе неизвестным там автозаводцам, например, вратарю Альберту Денисенко, а Стрельцов ничего не добавил к своей репутации?

Думается, вышло всё гораздо объёмнее. Безусловно, Эдуард выезжал за рубеж уже настоящей «звездой». Его любили, знали, ценили и до осени 57-го. Однако репутацию важно не уронить. Показать себя так, чтобы люди, пришедшие на тебя посмотреть после трудового дня, не ушли разочарованными. Кроме того: несколько матчей с различными противниками позволяют продемонстрировать многообразие дарования. А это Стрельцову удалось с блеском.

Однако настало время вернуться к делам сборной СССР. Как-то незаметно подошла пора главных, судьбоносных даже, учитывая дебютный для наших статус чемпионата мира, поединков в отборочной группе. Важное замечание: в 1957 году не имели значения забитые и пропущенные мячи — ценностью обладали лишь добытые очки. То есть советские 10:0 с Финляндией смотрелись ничуть не дороже польских 3:1 против того же соперника. И 3:0 в Москве принесли, строго говоря, лишь два очка — домашний успех поляков в игре с Советским Союзом совершенно уравнивал шансы команд (при условии, конечно, ещё одной победы конкурентов над финнами, которой они вскоре без проблем и добились). Одним словом, Польша настраивалась на выигрыш любой ценой.

К тому же опять политика в спорт вмешалась. Ведь в 56-м не одни венгры захотели с соцлагерем порвать. Поляки также выступили с протестными акциями в разных городах. А в Познани при разгоне демонстрации погибли около ста человек, более пятисот получили ранения. Кто виноват в таких случаях? Как всегда, советские спортсмены — в нашем варианте футболисты. На них, по обыкновению, и вываливалась ненависть к строю — политики-то далеко, не доберёшься.

В такую вот скрыто бушующую страну, к людям, за год ничего не забывшим и никому ничего не простившим, приехали играть серьёзнейший матч за выход в финальную часть первенства мира советские футболисты. Ко всему прочему, матч зачем-то перенесли из Варшавы в город Хожув: мол, там шахтёры на стадион придут, которые страсть как советскую власть любят. То ли наивность, то ли нечто посерьёзнее.

В общем, подобная гнетущая обстановка не слишком позволяет показать то, что умеешь. Стрельцов, пожалуй, с такой аурой пока не сталкивался. Скорее наоборот: в Австралии болели, чуть разобравшись в игре, за советских, шведские и немецкие зрители оказались воспитанными, компетентными и объективными, а французы, когда их «Рэсинг» громили, вообще хором заголосили под конец: «Тор-пе-до! Тор-пе-до!» Быть может, нечто отдалённо похожее пришлось испытать в Венгрии. Но там всё-таки путёвка в Швецию не разыгрывалась. Оттого и всякую гадость, вроде яблочных огрызков, с трибун не кидали. Однако это я вперёд забежал.

Если же по порядку,