Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дурак он, вот и влип. Я за дураков не ответчик.
Ухмылка Бурихона озадачила Шерхона. Сбитый с толку, он понизил голос, сменил тон.
— Дурак или нет, посмотрим потом, а пока мы в одной упряжке. Если расколешь его и засадишь, мне в Ташкенте придется худо. Я козырял там тобой, думали — здесь прикрываешь, а ты — в кутузку… Все, кто имел с ним дела, взяли за горло: скажи брату, пускай вытаскивает, иначе крышка нам и тебе.
— Была круговая порука? — вновь ухмыльнулся Бурихон.
— Считай как хочешь. Но если не отпустишь, мне конец. Кишки выпустят.
— Поздно спохватились! С поличным попался. На десять тысяч нашли товаров. Так что его не спасти, лучше поскорее обрывайте и прячьте концы.
— А он будет молчать? Нет, он не дурак.
— Теперь я помочь ничем не могу. Тем более, главный истец сам ака Мулло.
— Какой еще ака Мулло?
— Мулло Хокирох!
— А он тут при чем?
— При том, что ваш болван погорел на нем. Если бы ака Мулло не был замешан, еще можно было бы постараться свести к минимальному сроку. Но он же, идиот, сам вынудил ака Мулло стать главным истцом. — Бурихон осклабился. — Утопим вашего дружка, чтобы спасти нашего.
Шерхон удрученно вздохнул. Обхватив голову руками, он задумался. Ему хорошо был известен волчий закон, о котором напомнил Бурихон. Но если он не вытащит завмага, ему действительно несдобровать.
— Все-таки я не понимаю, какая может быть связь между ака Мулло и завмагом, — нарушил Шерхон молчание.
— У вас в Ташкенте все такие непонятливые? — иронически произнес Бурихон.
— В Ташкенте мы работаем по-человечески: ты — мне, я — тебе, и больше знать ничего не знаю, друг друга не выдаем.
Бурихон засмеялся, и это вдруг обозлило Шерхона: издевается!
— Хватит! — рявкнул Шерхон.
Смех застрял в горле Бурихона, он испуганно вытаращил глаза.
— Тише, что вы в самом деле? — забормотал он. — Услышат… Успокойтесь, ака. Я все объясню.
— Ну?..
— Колхозу Карим-партизан выделили для премирования шелководов несколько рулонов атласа, бекасаба и других высокосортных шелков на десять тысяч рублей, а завмаг, договорившись с ака Мулло, подменил сатином и прочей дешевой тканью.
— В первый раз, что ли?
— В первый, не первый, а на этот раз попался. Ака Мулло, естественно, в стороне — договоренность устная, ее к делу не подошьешь. Но этот болван может наговорить на него, поэтому ака Мулло опередил, предъявив иск от колхоза…
— Ах, вот оно что! — воскликнул Шерхон. — Подставил вместо себя козла?
— Другого выхода нет, — пожал Бурихон плечами. — Поверьте мне. Ака Мулло — человек нужный, надежный и, если хотите знать, всесильный. Руки у него длинные. Если… — Бурихон запнулся, сглотнул и упавшим голосом произнес: — Если пойду против него, и одного дня не продержусь.
— Тьфу! — сплюнул Шерхон. — Тоже мне прокурор, боится жалкого старикашку… Слушай, сейчас самый раз припугнуть его.
— Нет-нет! И не думайте, выбросьте это из головы! Мы все у него в руках. Съест с потрохами и не выплюнет! Не надо, акаджон, не делайте этого. Если вам трудно в Ташкенте, перебирайтесь сюда. Нет, правда, сколько можно жить вдали от родного дома? Вернитесь, я найду вам подходящую работу, вместе, рука об руку будем работать.
— Посмотрим, — усмехнулся Шерхон и, глядя в упор, спросил: — Но что будет с нашим человеком?
— Не знаю! — вырвалось у Бурихона.
Братья помолчали. Потом Бурихон, вздохнув, сказал:
— По-моему, единственный выход — сходить вам утром к ака Мулло, объяснить ему все без утайки и попросить помочь. Все зависит от него.
— Если понадобятся деньги, дам сколько нужно, — обрадовался Шерхон.
— Может, и понадобятся… старик сам скажет… Давайте спать, акаджон, а?
— Ладно, стели…
Бурихон принес брату постель, расстелил ее и, пожелав спокойной ночи, вышел из комнаты.
Но Шерхон долго ворочался с боку на бок, глядел в смутно белевший потолок. Его одолевали беспокойные, тревожные мысли.
13
Чуть свет Шерхон был уже на ногах. Только-только всходило солнце, а он уже шагал по улице — торопился в кишлак Карим-партизан. Ему хотелось застать Мулло Хокироха дома, однако, несмотря на ранний час, опоздал.
Во дворе его встретил Дадоджон, пригласил в мехмонхону, расстелил скатерть с угощением, принес чай.
— Ака Мулло только что ушли в правление, — сказал Дадоджон. — Вы посидите, я пошлю за ним.
— Спасибо, братишка, — улыбнулся Шерхон, с удовольствием глотнув чай. — Как твои дела? Отдохнул?
— Э-э, разве тут отдохнешь? Родственники и друзья замучили, по гостям затаскали. На днях, может, вырвусь в Сталинабад, за дипломом поеду. Не знаю, дадут или нет…
— Дадут! Почему не дадут? Ты фронтовик, не протирал, как некоторые, штаны в тылу, а грудью защищал страну, если не тебе, так кому же давать диплом?
Дадоджон понял, что Шерхон намекнул на Бурихона, и улыбнулся. Подмывало спросить, а почему он не был на фронте, под какую бронь попал? Но гостей не обижают: гостю почет, хозяину — честь.
Беседа не клеилась. Чувствовалось, что Шерхона занимает совсем другое. Он ерзал, украдкой поглядывал на часы. Мулло Хокирох все не шел. Не возвращался и парнишка, которого Дадоджон послал за ним. Не выдержав, Шерхон произнес «аминь» и поднялся.
— Времени у меня в обрез, сегодня же должен вернуться в Ташкент. Ака Мулло никуда не собирался ехать?
— Вроде бы нет. Говорил, будет в правлении или на складе.
— Ладно, разыщу. Ты не беспокойся, братишка, не надо, я сам найду. Сиди, отдыхай, — поднялся Шерхон.
Мулло Хокирох оказался на складе. У входа в склад он соорудил себе из фанеры небольшой кабинетик, в котором разместил письменный стол, шкаф и железный ящик для документов. В задней стене было пробито окно, выходившее во двор и поэтому зарешеченное. Когда Шерхон вошел, Мулло Хокирох сидел с ногами, поджав их под себя, в широком деревянном кресле, застеленном маленькой курпачой, и, водрузив на нос очки, щелкал на счетах.
— А, Шерхон, здравствуй! — ответил он на приветствие, глядя из-под очков. — Добро пожаловать!
— Спасибо, — сказал Шерхон и присел на табурет. — Как ваше здоровье? Настроение? Дела?
— Слава богу, милостивому, милосердному, дарующему, не жалуюсь, — пропел Мулло Хокирох, пряча бумаги в ящик стола.
Он лихорадочно соображал — с какой целью объявился Шерхон? Неужто этот бродяга, бандюга надумал возвращаться в Богистан? Хочет пристроиться здесь? Боже упаси, только этого не хватало! Грубый и вспыльчивый, действует нахрапом, с таким характером будет только мешать. Пользы — на грош, а беды не оберешься… Но и отталкивать пока нельзя — из-за женитьбы Дадоджона, как-никак старший брат Шаддоды, раз нет отца,