Через три минуты автобус передвижной лаборатории остановился у переулка, забитого толпой зевак, которых сдерживали паутина желтой полицейской ленты и полдюжины полицейских в форме. Дверь небольшого склада, выходящая в переулок, была открыта. Выбравшись из машины, Сакс пошла следом за Дэном, который поздоровался со светловолосым мужчиной в костюме. Тот кивнул. Дэн представил его Сакс как следователя из отдела расследования убийств пятого округа.

— Вы будете проводить осмотр места преступления? — спросил тот.

Сакс кивнула.

— Где это произошло?

— Здесь, на складе. Похоже, владелец чист. Мы уже с ним связались, он ничего не знает — кроме того, что жертва, его зовут Джерри Тан, работал здесь. У этого Тана восемь задержаний, два обвинительных приговора. В основном угон машин и соучастие в ограблениях. Также занимается выколачиванием денег из должников — точнее, занимался.

Светловолосый детектив кивнул на серебристый внедорожник-БМВ Х5. Именно на этой машине Тан сегодня утром ездил на побережье Лонг-Айленда, чтобы встретить Призрака. В задней двери было пулевое отверстие — это Призрак стрелял вдогонку Тану, бросившему его на берегу.

Патрульный полицейский, прибывший по вызову случайного прохожего, услышавшего доносившиеся со склада крики, обнаружил перед зданием дорогую машину. Увидев пулевое отверстие, он вместе с напарником вошел на склад.

Там полицейские нашли то, что осталось от Джерри Тана. Несчастного долго истязали острым ножом или бритвой — на трупе отсутствовала кожа, в том числе веки, — после чего убили.

Сакс было прекрасно известно, что Райм терпеть не мог, когда его обходили другие полицейские и тем более преступники. Узнав, что Сонни Ли, этот крошечный китаец, оказался прав и Призрак действительно решил в первую очередь расправиться с предателем, криминалист стал мрачнее тучи.

Разумеется, его настроение только ухудшило замечание Ли:

— Эй, Лоабан, вы надо было меня слушать. Надо было слушать.

Полицейский из пятого округа продолжал:

— Двое следователей из центрального управления опрашивают свидетелей — а вот и они.

Сакс поздоровалась с двумя полицейскими, с которыми ей уже приходилось работать вместе. Беддингу и Соулу уже не нужно было разыскивать владельцев БМВ Х5, и они вернулись к своему более привычному занятию: опросу свидетелей преступления, или, на полицейском жаргоне, «перекапыванию почвы». Эта пара считалась мастерами своего дела. Несмотря на разные рост, телосложение и цвет лица (одного украшали веснушки), у обоих были одинаковые песочно-желтые волосы и схожие манеры, за что их и прозвали «близнецами».

— Мы прибыли сюда через двадцать минут после вызова, — сказал то ли Беддинг, то ли Соул. Тот, что повыше.

— Девочка возвращалась домой из драматического кружка в школе. Услышала доносящиеся из здания крики. Но позвонила в полицию она уже из дома. Она…

— …понимаешь, очень испугалась. И ее не в чем винить, учитывая то, что обнаружили на складе патрульные. Я бы тоже испугался.

— Она очень испугалась. Повсюду кровь. И части тела.

Сакс поморщилась, но не оттого, что представила себе страшную картину; ей пришлось высоко поднимать колени, чтобы надеть белый комбинезон, и пораженные артритом суставы протестующе заныли.

— Мы опросили восемь человек, находившихся в здании… — продолжал Беддинг или Соул.

— …и поблизости. Кругом одни глухие и немые.

— И слепые.

— На наш взгляд, тут уже прошел слух насчет того, что с беднягой Таном поработал Призрак, и все от страха наложили в штаны. Ни от кого никакого толка. Нам только сказали, что двое или…

— …трое или четверо…

— …предположительно, мужчин, вышибли дверь склада…

— …а через десять минут начались крики. Потом два выстрела. И все стихло.

— Мать девочки позвонила по девять-один-один.

— Но к тому времени, как сюда приехали патрульные, здесь уже никого не осталось.

Сакс окинула взглядом переулок. Как она и опасалась, дождь уничтожил надежду определить по следам шин, на какой машине приезжали Призрак и его подручные.

— Кто успел побывать внутри? — спросила Сакс у светловолосого полицейского из пятого округа.

— Только один из патрульных — проверил, жива ли жертва. Начальство предупредило, что вы хотите получить место преступления девственно чистым, поэтому мы даже не пустили судмедэксперта.

— Хорошо. Я хочу переговорить с тем полицейским, который заходил на склад.

— Сейчас я его приведу.

Через минуту следователь вернулся с женщиной в форме.

— Труп обнаружила я. Вы хотели со мной поговорить?

— Только посмотреть на вашу обувь.

— Пожалуйста.

Разувшись, женщина протянула Сакс свои ботинки. Та сфотографировала подошву и записала размер, чтобы можно было отличить следы полицейской от тех, что оставили Призрак и его сообщники.

Затем Сакс для этой же цели надела на свою обувь резиновые ленты. Подняв взгляд, она увидела в дверях склада Сонни Ли.

— Прошу прощения, — язвительно поинтересовалась она, — вас не затруднит посторониться?

— Конечно, конечно, Хонксе. Это есть большая комната. Да, смотреть очень много. Но вы знать Конфуций, да?

— Если честно, не очень, — рассеянно бросила Сакс, поглощенная осмотром места преступления.

— Он сказать: «Самое длинное путешествие должен начаться с первый шаг». По-моему, это сказать Конфуций. Может быть, кто-то другой. Я читать больше Микки Спилейн, чем Конфуций.

— Офицер Ли, вы не могли бы подождать вон там?

— Называть меня Сонни, я говорить.

Он отошел в сторону, пропуская Сакс. Надев наушники с микрофоном, она включила рацию.

— Номер пять-восемь-восемь-пять, криминалистический отдел полиции Нью-Йорка, вызывает центральное управление. Мне нужна линия связи, как поняли? Прием.

— Вас понял, пять-восемь-восемь-пять. Какой номер? Прием.

Сакс назвала телефон Линкольна Райма, и через мгновение в наушниках послышался его голос.

— Сакс, ты где? Уже на месте? Нам надо шевелиться.

Как всегда, хотя Сакс до сих пор не могла найти этому объяснение, раздраженное брюзжание Райма ее успокоило. Она окинула взглядом залитое кровью пространство.

— Господи, Райм, ну и зрелище!

— Расскажешь потом, — недовольно оборвал ее он. — Дай мне сначала общую картинку.

— Помещение представляет собой склад, объединенный с конторой. Примерно тридцать на пятьдесят футов, контора десять на двадцать. Несколько письменных столов…

— Несколько? Два или восемнадцать?