«Тридцатьчетверка» с бортовым номером 125 остановилась. Соколов спрыгнул на землю. Танкист с закопченным лицом, приложив руку к шлемофону, отдал честь, с интересом глядя на молодого лейтенанта.

– Майор Васильев, командир батальона четвертой танковой бригады, – представился он.

– Лейтенант Соколов, командир оперативной группы штаба корпуса.

– Так это ты на станции дрался? – блестя белыми зубами на черном от копоти лице, обрадовался майор. – Ну ты даешь!

– Да. Вот все, что осталось от моей группы, – кивнул Алексей, глядя, как танкисты осматривают убитых товарищей, ищут раненых.

– А это все, что вообще осталось от танковых частей корпуса. Ладно, приказ выполнили, живы, значит, все хорошо. Идем вместе? Перемахнем речушку – и параллельно нашим на восток. Если понадобится, снова оттянем силы фашистов на себя. Но я думаю, что пехота уже вышла к нашим.

– Я другой дорогой. Мне через Надежевку надо пройти. Там прошла моя колонна с ранеными. Хочу догнать, пока есть возможность к своим вывести.

– Молодец, – похвалил майор, сразу сделавшись мрачным. – Но я с тобой не могу. У меня приказ другой, своим маршрутом идти. Удачи, лейтенант! Рад, что воевал с тобой. Увидимся еще. Думаю раньше, чем ты генералом станешь!

Пожав майору руку, Соколов подошел к Гужову, тот распоряжался возле раненых.

– У меня трое убитых, – заявил он Алексею, – и восемь раненых. И ты, смотрю, экипаж потерял. Тают наши силы, тают. А что майор? С собой звал?

– Звал, – коротко ответил Алексей. – Поторапливайся. Пусть раненых перевязывают прямо в бронетранспортере. Я все еще надеюсь нашу колонну догнать.

– Давай команду по машинам. Мы готовы.

Танки Васильева развернулись и понеслись снова к реке. Майор из люка махнул Соколову рукой. Алексей дал команду начать движение и снова повел своего «Зверобоя» во главе колонны. Он крутил головой, брал в руки бинокль и осматривался по сторонам. Хотелось выбрать путь, где меньше снега, где легче будет идти технике, это даст выигрыш в скорости. И желательно обойтись без встреч с немцами. Они шли вдоль перелесков, стараясь не спускаться в овражки и низинки. Изношенная техника могла не выдержать таких нагрузок. Иногда Алексей выводил колонну на дорогу, убеждаясь, что ни с одной, ни с другой стороны немцев не видно. Неожиданно снежный покров вокруг стал толще. Видимо, недавно здесь прошел сильный снежный заряд, и всю округу завалило.

Идти по полю? Но там можно завязнуть всем. Танки еще выберутся из снежных ям, а вот немецкие бронетранспортеры нет. И не бросишь, там автоматчики Гужова, там раненые, боеприпасы. И там группа будет отличной мишенью для немецких танкистов, если придется на них напороться. Скрепя сердце Алексей снова повернул на дорогу.

Чуть поднятое дорожное полотно перевивалось снегом и было относительно чистым. Небольшие наметы танки проходили легко, разбивая снежную корку и оставляя колею для «ханомагов». Чтобы выйти к реке в районе Надежевки, группе нужно сделать крюк всего в 15–20 километров. Снова стала подниматься метель. С севера и северо-востока уже сутки слышна канонада. Далекая, заглушаемая ветром. Соколов размышлял, может, это развивается наступление. Хорошо бы выйти навстречу наступающим войскам.

Дорогу преградил участок, изрезанный оврагами и балками. Сколько, километра два? Алексей смотрел в бинокль и прикидывал. Обойти нельзя, только если очень большой крюк сделать. Проскочить, пока тихо, по дороге этот участок и уйти влево на проселки. Вон лесополоса, она задерживает снег, за ней проще будет ехать. И он снова дал команду «вперед». Надо успеть проскочить этот участок, а потом укроют густые деревья широкой лесополосы. Они прошли весь участок без происшествий. Потом поворот, и метель стала бить не в корму, а в левый борт. Колонна уже свернула за лесополосу, когда Соколова вызвал старшина Щукарев.

– «Зверобой», я «Шестерка». У меня поломка!

– Всем «стой»! – приказал Соколов, остановил свой танк и побежал в конец их маленькой колонны.

Старшина стоял вместе с механиком-водителем возле своей «шестерки». Размотанная левая гусеница говорила сама за себя. Но это была не самая большая проблема. Заклинило поврежденный в последнем бою ведущий каток. А это уже не починить в открытом поле. Алексей даже зарычал от бессилия и досады! Да что же такое. На самом видном месте. Теперь только буксир, хотя бы за деревья утащить. Но там все равно придется танк взорвать. Так требует устав. Нельзя оставлять врагу исправную материальную часть. За это трибунал. «Ничего, – думал Алексей. – Утащим подальше, в какую-нибудь низинку, перегрузим боезапас, зальем двигатель соляркой и подожжем».

– Что случилось? – К танку подбежал Гужов, но, увидев поврежденную гусеницу, хмуро выругался. – И что делать будем, танкисты?

– Щукарев, вызывай по рации Яковлева. Возьмем на буксир и оттащим подальше от дороги.

– Не успели, – зло проговорил Гужов. – Гости. И нас заметили.

По дороге ползли немецкие танки. Их было около полутора десятков, а за ними шли грузовики с солдатами. Первый танк остановился, а затем свернул и стал сползать с дороги, за ним повернул второй, потом третий. Немцы разворачивались в боевое построение, увидев советский танк.

– Из-за меня все, из-за меня, – простонал Щукарев и ударил что есть силы по крылу танка.

– Все из танка! – крикнул Соколов. – Уходим все. Скорее!

Он яростно шарил по карманам, глядя, как танкисты покидают поврежденную машину. Черт, где-то граната была. Положить ее на боекомплект в башне и все. От танка мало что останется. Гужов стал подталкивать экипаж, чтобы тот бежал к лесополосе, но тут Щукарев схватил Соколова за рукав.

– Уходите, товарищ командир! Уходите, пока можно увести колонну. Я их задержу. У меня пятнадцать снарядов в укладке! Пока они со мной разбираются, ваши следы заметет. Они будут осторожничать, подумают, что засада. Уходите!

– Старшина… – Соколов вырвал руку из пальцев танкиста, но тот снова вцепился в полушубок лейтенанта.

– Да поймите вы, что мы время теряем! Это выход! Я прикрою вас!

Алексей смотрел в глаза старшины и пятился назад. Он понимал, что это выход. Остальные смогут уйти, пока идет бой, пока немцы сюда доберутся и увидят следы. А может, и не увидят, потому что метель разыгралась с новой силой. Кто-то пробежал мимо, толкнув Соколова плечом. Возле старшины остановился его заряжающий Саша Черенков.

– Я с тобой останусь. Как ты один с пушкой-то. А вдвоем мы их тут накрошим, а, старшина?

– Спасибо ребята! – борясь с судорогой, которая сводила его челюсти, сказал Соколов. Граната наконец нашлась в кармане его полушубка. Он вытащил ее и сунул в руку Щукарева. – Последний снаряд выпустите, потом чеку долой, гранату под кожух на топливный провод и сами на землю. Взорвется, и бегите. Полыхнет так, что уже не потушить. Соляр везде затечет и будет греть. А вы в лес, в деревню какую-нибудь. Люди свои, спрячут. Наши уже близко, ребята. Удачи вам!