Бармен смотрел на них с вежливой улыбкой, не переставая вытирать чашку. Хорошо, когда в заведение приходят такие люди. Чаевых больше, а еще можно сфоткаться на телефон и показывать всем знакомым, чтобы те обзавидовались…

– Вах, какие люди, – обрадовался Егор. – Ты откуда такой красивый? Неужели решил взяться за ум и заняться спортом?

– Ну, ты же занялся, – парировал Димка, оглядываясь вокруг.

Девица, узнав в нем звезду, вдохнула, выпятив грудь на всеобщее обозрение.

Димка улыбнулся:

– Красиво тут у тебя, богато!

– А ты думал, – ответил Егор. – Как дела хоть?

– Хорошо дела… Дайте что-нибудь попить, а то я тут загнусь от сухости… Прилетел вчера ночью, потом выступил в «Пурге». У меня, кстати, новая программа записывается, слыхал?

– Нет. Откуда?

– Думал, Инна тебе скажет. О, чаек, спасибо…

Егор строго посмотрел на бармена, и тот, уже изготовившийся было подслушать беседу, отошел подальше.

Димка отхлебнул из чашки и поморщился:

– Фу, бодяга какая… Травы, что ли?

– Ну да. Это полезно.

– Да ладно… Траву курить надо, а не пить, и уж тем более не есть. Что я тебе, корова?

Димка оживился и полез в сумку.

Девица насторожилась и вытянула шею, чтобы разглядеть, что он оттуда вытащит. Димка достал какие-то цветные бумажки и красиво разложил их на стойке.

– Смотри. Будет новый образ, это сам Рубашкин придумал. Это вот эскизы декораций от Чернова. Балет весь новый, потому что у меня в финале будут ремиксы последних песен, чтобы подготовить публику к новому хиту, а потом фейерверк.

– До хрена денег надо, – поморщился Егор. – А зал какой? «Лужа»?

– Бери выше. Кремль.

– Боже, как пафосно, – усмехнулся Егор. – Алмазов помрет от расстройства.

– Да мне-то что? Пусть помирает. А еще Инна придумала фишку, что мне нужен яркий и страстный роман. Выбирали кандидаток и остановились на Ладе Карпицкой. Она у меня в последнем клипе снималась, помнишь?

– Это супермодель которая?

– Ага.

– А как же Рокси? – поинтересовался Егор. – Она для романа не подходит?

Димка погас и начал внимательно разглядывать ковролин под ногами. Ковролин был совершенно не интересный: синий, со средним ворсом. Димка нехотя посмотрел в глаза другу, который смотрел на него с самой теплой улыбкой, и только глаза настороженно поблескивали.

– Понимаешь, у нее сейчас полоса такая…

– Какая?

– Ну… Невезения. Зачем она мне? Только лишний балласт. Инна сказала, чтобы я не связывался с неудачниками, это повредит моему имиджу. И потом – мы совершенно не подходим друг другу. Она слишком груба и неотесана, и смеется, как солдафон на плацу, во всю глотку. Мне нужно что-то более нежное, не выпирающее на первый план.

– Бесцветное? – услужливо подсказал Егор. – Вроде Карпицкой, которая похожа на сироту, если с нее смыть косметику.

– А хоть бы и так? – надулся Димка. – Рокси сама певица не из последних. Зачем мне конкурентка рядом? Да и не могу я с ней больше, честное слово. Замучался.

– Что так?

Димка посмотрел на Егора шоколадными глазами, в которых плескалась глухая тоска.

Что он понимает?!

У Егора все всегда было хорошо.

Не голодал, не сидел без работы…

Перебрался в Москву – и получил все на блюдечке с голубой каемочкой!

Не было полуголодного детства, рваного ранца, музыкальной школы, продуваемой на сквозняках.

Наверняка он не мечтал о пластиковом роботе со светящейся лампочкой на башке, стоившем баснословных денег…

Ему не приходилось жить в столице в съемной квартире вместе с подружкой, готовой затащить в койку любого мужика, если тот даст денег или колбасы, не было необходимости самому ложиться в постель к спонсорам и, унижаясь, исполнять все прихоти.

Сидит тут, про Рокси спрашивает, не имея никакого представления о настоящей жизни…

От воспоминаний Димку замутило.

Перед глазами появился смазанный образ Рокси – черноглазой, веселой, готовой, по ее словам, «на любой кипеш, кроме голодовки».

Почувствовав себя предателем, Димка нехотя сказал:

– Она со мной как кошка с мышью играет. Хочет – позовет, хочет – прогонит. И все с улыбками, прибаутками. Ее этот лысик уедет – она меня в койку тащит. Приедет – я сразу побоку. А сейчас…

– Что?

– Ничего, – глухо сказал Димка, допив остывший чай. – Я ведь тоже не железный. Хватит с меня. Наигрался.

Егор помолчал и даже отвернулся, уставившись в окно-витрину. Семен лежал на батарее и делал вид, что спит, приоткрывая желтые глаза с вертикальным зрачком, когда на улице, по его мнению, происходило что-то любопытное.

Димка крутил на стойке чашку и выглядел совершенно несчастным.

– Держись, Димас, – сказал Егор и обнял его за плечи.

– Я держусь, – сказал Димка.

«Точно педики», – с сожалением констатировала девица.

Руководство телеканала пошло навстречу Егору и не стало снимать его с передачи из-за болезни.

На время Егора сменил шеф-повар одного из ведущих ресторанов Москвы. В середине апреля Егор, вернувшийся на программу, был встречен едва ли не овацией.

Погода на улице стояла весенняя.

Солнышко если не припекало, то грело весьма ощутимо, и лишь холодный ветер да притаившийся по закоулкам грязный снег настырно напоминали, что зима, разбросавшая всюду свои грязные сугробы, может вернуться в любой момент.

Воробьи чирикали, ершась на карнизах, дрались за крошки, коты орали дурные песни, сходя с ума в затянувшемся мартовском неистовстве, а девушки, твердо следовавшие календарю, ходили по улицам в коротких юбках, игнорируя шарфы и шапки.

Егор прикатил на работу, тоже одетый по-весеннему, правда, на шее болтался пижонский полосатый шарфик, удивительно не гармонировавший с рыжей кожаной курткой. Но коллектив, издергавшийся из-за заполошной неразберихи, на это внимания не обратил.

– Вы меня как с войны встречаете, – смеялся Егор. – Еще бы хлеб-соль вынесли на рушнике.

– А ты как хотел? – удивилась помощница Раечка. – Мы так боялись, что подсунут какого-нибудь гоблина в твое отсутствие! У нас, сам знаешь, клювом щелкать нельзя, живо замену найдут. На теплое местечко полно желающих было. И так шли слухи, что на проект поставят Ермолаева.

– Ну и что? Ермолаев – душка…

Раечка закатила глаза:

– Ты с ним работал?