фасадом. Бежевый линолеум, отслаивающийся по углам. Плита со спиральными конфорками. Грязная белая кофемашина. А еще были необъяснимые штрихи. Сушеная лаванда, свисавшая с потолка, куклы Джем и Барби с выкрашенными в голубой и розовый цвета волосами, рассаженные поверх шкафчиков.

Элис, нимало не смущаясь, устроила мне большую экскурсию. В гостиной стоял черный кожаный диван и 19-дюймовый «Магнавокс», поставленный на стопку книг. Множество персидских ковриков, с виду дорогих, некоторые из них начинались на полу и залезали на пару футов на стену. Рубиновый и изумрудный диванчики, розовые и махагоновые подушки на полу, светильники со вставленными в них свечами на батарейках. Гостиная выглядела одновременно помпезной и маленькой, загроможденной и пустой.

Самой непонятной была спальня. Лоскутное одеяло. Лакированные черные шкафчики. Множество растений в пересохшей земле, запах мирры. Плакаты хеви-метал-групп со скрутившимися в трубочку краями. Фотография обнаженного мужчины в рамке, пах которого прикрывал питон. Розовая неоновая, с затейливым шрифтом, вывеска над кроватью гласила: Люби меня. Я только и могла думать, что о пятнах, оставленных множеством половых актов.

Элис ждала, пока я, осмотрев спальню, повернусь к ней. Руки женщины были сложены на груди, она улыбалась.

– Что думаешь? – поинтересовалась Элис.

– Это какое-то безумие.

– Это напоминание – не привыкать.

– Типа нарочно все так?

– Это так потому, что это так. Отчасти причина – расслабленная лень, инертность, зови как хочешь. В основном вещи, которые достались мне задешево, то, что попадалось под руку, вещи с гаражных распродаж. Еще часть – от одной уличной проститутки. Она подарила мне свои подушки.

Поскольку выражение моего лица не изменилось, Элис прищурилась и склонила голову набок, дожидаясь, пока я посмотрю ей прямо в глаза.

– Не забывай, – сказала она, – я моложе тебя.

* * *

В одно мгновение этот уродливый дом преобразился у меня на глазах – так, как это свойственно уродливым домам прекрасных женщин. Элис распахнула окно в кухне, и внутрь влетел калифорнийский бриз. Она пристроила веник базилика в вазу, наполненную водой, а пучок кинзы отправился в пустую картонку из-под сливок. Элис вытаскивала из пакетов все фрукты и овощи, которые мы купили, раскладывая их по мискам и высоким графинам, пока вся кухня не ожила. Пыльно-оранжевый арбузный редис, аккуратные виноградные луковки, травянистый зеленый лук, помидоры черри и лаймы. Песочный шпинат, листовая горчица и руккола. Зеленая папайя, и авокадо, и цветок банана, похожий в своей собственной отдельной белой миске на вспугнутую птицу. Элис выложила кусок рубинового тунца, который мы купили у рыботорговца, на белую разделочную доску, а потом натерла луфаря солью и маслом и оставила в коричневой вощеной бумаге. Вымыла руки лимонным мылом «Миссис Майер» и включила калипсо на своем ноутбуке.

Элис собиралась готовить салат и севиче и попросила меня рассказать ей о Вике, пока будет занята делом. Спросила, как он выглядел. Я постаралась описать Вика как можно доходчивее и добавила, что в нем было больше чувства, чем в любом известном мне человеке. Я рассказала о шляпах и костюмах, о том, какими они были широченными, о том, что Вик никогда в жизни не занимался спортом, если не считать тяжелой атлетики в средней школе. И, хотя не выглядел жирным, безусловно стыдился своей фигуры и потому носил те безразмерные костюмы.

Элис снова спросила меня, не сошла ли она с ума, полагая, что мы к чему-то подбираемся. Я ответила, что нет, не сошла. Я тогда могла бы сказать больше. Я могла бы рассказать ей все и хотела рассказать. Но Элис была права в том, что Вик подведет ко всему остальному.

Я уже рассказала ей о Шотландии, и об острове Камберленд, и о Мексике. О солнечных днях. О тех временах, когда я все еще чувствовала себя девчонкой, когда все еще могла сделать вид, что не смыла себя в сточную трубу. Теперь настало время рассказать Элис, когда пошла гниль.

Подробно, насколько могла припомнить, описала деловую поездку в Палм-Спрингс. Пекло пустыни. Вик всегда организовывал мероприятия так, чтобы у него был предлог провести со мной долгие выходные. Как подумаешь, сколько корпоративных долларов тратится ради того, чтобы один мужчина мог трахнуть одну женщину, делается смешно.

Мы жили в гостевом доме на десять спален, при котором имелись купальни из натурального камня с панорамными видами на далекие горы. Меня никогда не влекло ни к кому из наших коллег, но там был один мужчина, Пол, только что приехавший из Вирджинии, из какой-то старой табачной семьи. Он охотился, рыбачил, носил замшевые мокасины и очень элегантно ругался: словами «черт побери» и «ведьмина сиська».

Пол был чем-то вроде предтечи Бескрайнего Неба. Вроде пробуждающей аппетит закуски. Я сидела рядом с Полом на первом ужине. Его устроили в достойном сетевом ресторане с огромной кухней и газовым камином, который тянулся по горизонтали через весь зал. Мы сидели попарно за длинными столами, и Вик оказался по диагонали от меня. Бедняга очень тщательно укладывал салфетку на колени, но по какой-то причине у меня всегда возникало ощущение, что она заткнута за ворот его рубашки, под шеей. Я слушала Пола, пристроив подбородок на ладонь. Много смеялась. Поначалу я вела себя так с большинством мужчин. Я вела себя так с Виком. Уверена, сказала я Элис, эту манеру я переняла у своей матери. Пол, как полный мудак, трындел об охоте. Но при этом был весьма скромен, и у него была красивая каштановая шевелюра, так что в целом это выглядело очаровательно, и, являйся я чуточку более здоровой личностью, я бы, возможно, попробовала с ним встречаться. Но здоровой я не являлась. Я флиртовала в такой манере, которая была не вполне понятна мужчине из добропорядочной семьи южан. Вика это злило. Я чувствовала гнев босса через стол. Его кожа покраснела. Вик пил вино, бокал за бокалом. Потом переключился на скотч и закатывал глаза.

Но он не взорвался. Вместо этого Вик сделал то, что делают все мужчины, когда чувствуют, что другой коснулся их, как им кажется, собственности: они пытаются предъявить на тебя права. В ту ночь он пришел в мою комнату. На дверях не было замков, и я жила на верхнем этаже, между Виком и женщиной по имени Кристал, у которой глазки бегали из стороны в сторону, когда она говорила, и все потешались над ней весь уик-энд, и я тоже потешалась.

Около полуночи несколько человек еще играли в покер в кухне, но большинство из нас разошлись по комнатам. Я услышала, как открылась моя дверь. Я не могла в