Новый Павел, забывший свои сомнительные замашки, восхищал его своим нынешним спокойствием и целеустремленностью. «Вижу цель — не вижу препятствий!» — улыбаясь, произнес он недавно. Похоже, это стало жизненным девизом его друга, и конечную цель, в отличие от Пети, Стоцкий видел для себя отчетливо. Хотя нет… уже не Стоцкий. Теперь Константин Михайлович Бекетов.

…Василиса отвязала послание от лапки успокоившегося сокола и подошла к окну, чтобы лучше рассмотреть мелкий текст. Все напряженно замерли, ожидая важных новостей.

— Так… Матушка Феофания пишет, что до Вологды они благополучно добрались, паспорт для Кости тоже доставили. Собрались завтра выезжать в Кострому. В полицейской управе Вологды ваших розыскных листов не замечено — тут все разом заулыбались, но только до следующих слов девушки — В Хорошево они нарвались на лесную банду, и хоть обошлось без потерь, там теперь лютует полиция.

Северные монастыри и некоторые храмы городов Русского Севера были связаны между собой голубиной почтой, и иногда пересылать важные сообщения таким образом было гораздо быстрее и надежнее, чем отправлять письма с гонцом. Вот и сейчас они вовремя узнали, что эта дорога для них закрыта.

— Ну, мы в Вологду и не собирались вроде — задумчиво проговорил Романов — но все равно спасибо за предупреждение. А на разбойников и в Бежецке, и в Угличе можно нарваться, лихих людей в лесах везде хватает.

— А я вам сразу сказал, что вчетвером по лесным дорогам ехать опасно — буркнул Истислав — тем более с нами будет Василиса.

— Да, я из пистолета лучше тебя стреляю! — воинственно фыркнула лекарка — И в седле держусь ничуть не хуже.

— А он у тебя есть — пистолет-то? Оружие еще достать нужно.

— Нет, ждать все равно не будем. Рискнем — принял решение Алексей Петрович — у нас и так каждый день на счету. Отпиши настоятельнице, чтобы лошадей готовили, людей и оружие, какое смогут найти. До Старой Ладоги под парусом дойдем, а дальше уже только верхом по Волховскому тракту. Доедем до Киришей, свернем на Бодогощу и дальше к Неболчам. Выше по Волхову подниматься опасно, там уже начинаются аракчеевские земли и стоят военные поселения. А они еще хуже полиции.

— Вот это дело! — повеселел Южинский — Так, я пошел вещи собирать?

— Окстись, торопыга! — осадила его Василиса — время нужно, чтобы к уходу подготовиться.

— А что с тем колдуном? — попытался достучаться до смельчаков осторожный волхв.

— Амвросию сейчас самому бы ноги из Петрополя унести…! Нектарий отправил весточку, кому следует, да, и князь Лопухин на колдуна охоту объявил, а уж мой родич точно не отступится, пока его не поймает. Николаю тоже есть, чем заняться — в Петрополе после наводнения сущий кошмар творится. Так что пару дней мы и, правда, у Василисы в доме можем пересидеть — неожиданно поддержал Петю Романов.

— Тогда нечего рассусоливать! — хлопнула по столу ладонью лекарка — Истислав, готовь скит к нашему уходу, а я сяду писать ответ Феофании…

* * *

Направляясь вечером с Леной в церковь, я испытываю двойственное чувство. С одной стороны, с тетушкиной помощью мы добились за день того, на что могли бы уйти недели и месяцы. Сейчас нас обвенчают, и, как говорится, гора с плеч. С другой стороны, напрягает тот факт, что свои отношения здесь можно узаконить только в церкви, с которой у меня непростые отношения. Даже не с самой церковью, а скорее с ее служителями.

С церковниками мы расходимся в главном, основополагающем принципе жизни. Если меня бьют по одной щеке, я не имею привычки подставлять обидчику вторую, а просто сразу даю сдачи. А уже потом, в зависимости от степени нанесенной обиды, могу или просто сломать руку, или свернуть голову. Теперь правда, появился у меня еще один хороший вариант — снести башку во славу богини Мары.

Так что под своды церкви я вхожу с некоторой осторожностью. Не то, чтобы сильно боюсь божьего гнева, но скажем так: разумно остерегаюсь, что мне все же может прилететь за сотрудничество с Марой. Но гром с небес не прогремел, и молнией за смертный грех меня не поразило. Видимо в этот момент у бога нашлись другие, более важные дела.

Сама церемония венчания была… утомительной, и хоть я старался держать лицо, от бубнежа священника страшно тянуло зевать. Для церковников наше скромное венчание вообще было бы обычной рутиной, если бы не присутствие губернаторской четы. Тетушка с Евдокией Васильевной сияли от умиления и без конца шептали, какая мы с Ленком красивая пара. Правда в голосе слышалась и искренняя жалость к Ленку — мол, за какого сатрапа идет бедняжка от безысходности! Дядюшка и Николай Петрович вели себя более сдержанно, и выражение их лиц вполне соответствовало торжественности момента. Сдается мне, что Бекетов вообще подозревал, чем у нас с «госпожой Олениной» все закончится, просто не ожидал, что мы так скоро спалимся!

Конечно, никакого банкета по поводу венчания даже не предусматривалось — оно было проведено тайно, без лишних глаз, поскольку на следующее утро мы уезжали из Вологды. Так что поблагодарили от души чету Брусиловых за их доброту и участие, попрощались с ними тепло и тихо разошлись. Но договорившись обязательно отметить это событие при следующей встрече. Ну, а наши дочери и вовсе не узнали, что их мамочка еще раз благополучно вышла замуж. Причем, за их же родного папашу, временно скрывающегося под личиной противного Бекетова.

Теперь вот лежим с Ленком после бурно проведенной «первой брачной ночи», и думаем, когда мне лучше признаваться им. Беда в том, что служанка находится при девочках постоянно, и никуда ее не отошлешь. Лучшим выходом было бы вообще отправить ее назад, в имение, потому что у Бекетовых и своих слуг полный дом. А эта девица будет там только ненужные сплетни про хозяйку разносить.

— Лен, я вот думаю: а что если нам заехать по дороге в твое имение? Заодно и всех ваших родственников разгоним к чертовой матери. Ну, чего откладывать?

— А удобно? Вдруг Бекетовым твое самоуправство не понравится?

— Почему это? — удивляюсь я — Ты теперь тоже Бекетова. А как в Кострому приедем, еще и документы на удочерение детей подам. Имущество теперь по праву твое, а значит, и мое тоже. Здесь ведь на этот счет законы простые: отец семейства — царь и бог.

—