Сыры и его банды из Серова. Буду просить, чтобы ордера на них мне передали. И казнить их нужно будет показательно, чтобы все видели, что бывает с теми, кто устраивает охоту на уполномоченных Трибунала».

Пока он всё это обдумывал, Миша попросил у него сигарету, и теперь они курили вместе. Потом выпили ещё. Андрей Николаевич заметил, что Шубу-Ухай ведёт себя немножко не так, как обычно, мнётся как-то, рюмку по столу переставляет туда-сюда. Его что-то волновало, и Горохов решил выяснить, что:

– Ну говори уже, чего ты…

– Андрей… это… – Миша так и играет с рюмкой, пока уполномоченный не забирает её у него и не ставит чуть дальше от руки охотника.

– Ну что?

– Видишь, как тебя ищут… – начинает охотник издалека.

– Вижу, и что? – отвечает Андрей Николаевич.

– А если мы сходим за веществом и отнесём его Церен, то ты можешь спрятаться у неё.

– Спрятаться? – усмехается Горохов.

– Да, – словно не замечая его усмешки, продолжает Миша. – У неё много разных тайных мест в барханах. Тебя никто там не найдёт. А если захочешь, я отведу тебя на север… Без денег отведу… Ну, то есть… Деньги будут нужны, но другим… Я себе денег не возьму. Отведу и тебя, и женщину твою…

«И женщину мою… Знать бы ещё, как она!».

А Миша продолжал:

– Ты же хочешь на север, чтобы тебя вылечили там от грибка? Так я отведу тебя туда. Мы пройдём через горы… Я тут подумал малость, мы пройдём… Нужно только винтовки купить, на случай если шестиногов встретим.

Охотник не очень-то умел убеждать. Да, по горам он ходил отлично, таскал на себе большую тяжесть, пил мало воды и дроф готовил прекрасно, но вот убеждать он не умел. Говорил он, как ребёнок, что пытается убедить взрослого, приводил доводы с детской наивностью, многого не зная и многое из сказанного им самим не понимая. И в это мгновение уполномоченный вдруг понял, что Миша ему больше ничем помочь не сможет; в той серьёзной игре, которая намечалась, Шубу-Ухай не усиливал его, а ослаблял. Именно ослаблял. Случись что, этот стареющий, добрый человек будет только мишенью, мишенью, которую Горохову придётся прикрывать. А ещё уполномоченный заметил, что Миша не умеет пить, он быстро пьянел.

– Миша, я же сказал тебе: я подумаю, – произнёс Горохов; он не хотел говорить охотнику, что в первую очередь хочет заняться делами Трибунала и в данный момент думает, как встретиться со своим начальником, комиссаром Бушмелёвым. А уж потом, когда будет время, возможно… Возможно, и решится поискать реликт для Люсички. Да и скорее не для неё, а для себя. Андрей Николаевич не собирался болеть до скончания своих дней. Он уже всерьёз подумывал о смене тела.

Корпуса. Как это называл человек с прозрачной кожей.

– Ещё подумаешь? Ага… Ладно… Я понял, – согласился Миша и спросил: – А сейчас что будем делать?

– Сейчас будем отдыхать, – ответил уполномоченный. – Пока магазины не откроются.

Миша и вправду быстро пьянел, ещё две рюмки, и он, что называется, «сник». Уронил голову на стол, и Горохов аккуратно вытащил из его пальцев недокуренную сигарету, потушил её. А сам приготовил обрез, положил его под руку, откинулся спиной на стену, у которой сидел, и прикрыл глаза. У него была пара часов, и в этой дыре их вряд ли кто мог найти. Разве что случайно.

Глава 25

– Ты говорил, нам в магазин нужно, – Миша выглядел не очень выспавшимся, но уже начал собираться.

– Сначала мы найдём телефон и я сделаю один звонок, и только потом мы пойдём в магазин, – объяснил порядок действий Андрей Николаевич.

– Так вон телефон, – не понимал всего этого охотник. Он указал на старенький аппарат, висевший на стене возле стойки.

– Возможно, – согласился Горохов нехотя. Звонить отсюда ему не очень хотелось… Впрочем… Он взглянул на часы. Человек, которому он собирался звонить, вот-вот должен был прийти на работу. Он всегда приходил в это время. Без опозданий и почти без выходных. – Ладно, пойду звонить, а ты давай собирайся. Как только я закончу разговор, мы должны уйти отсюда. И быстро.

Миша всё понял:

– Ага…

Это был прямой номер, возможность использовать который была весьма ограничена. Звонить на него можно было только в экстренных случаях. Да и знали его только уполномоченные. Во всяком случае, Горохов надеялся, что это так и есть. Это был номер прямой связи с «третьим». С товарищем Бушмелёвым, с комиссаром Трибунала, начальником Отдела Исполнения Приговоров. Он должен был уже быть на работе. Да… И Андрей Николаевич, признаться, немного волновался, набирая заветные цифры. В забегаловке почти никого не было, кроме пары полусонных посетителей да старика за стойкой. Тем не менее, уполномоченный то и дело поглядывал на дверь. И, слушая гудки, ждал, пока на том конце не снимут трубку. Наконец трубку подняли, и уполномоченный услыхал тяжёлое и не очень-то приветливое:

– Слушаю.

Сомнений не было, трубку взял комиссар.

– Это я, – коротко произнёс Горохов.

На том конце пауза, уполномоченный расслышал вздох, что ли, и, кажется, голос говорящего с ним человека стал мягче, в нём появилось что-то похожее на участие:

– Ты как?

– Пока в порядке, – отвечает Андрей Николаевич. – У меня кое-что есть для вас. Это вам будет интересно.

– Не сомневаюсь… – доносится из трубки. – Тебе тоже будет кое-что интересно узнать. Наш общий друг последнее время очень нервничает. Сегодня в двенадцать будет важное совещание, я должен подготовить записку, поэтому до двенадцати я буду занят. Так что встретимся после двух на нашем старом месте.

А вот это Андрея Николаевича удивило. Он думал, что комиссар скажет что-то типа: давай быстро сюда! Или: я тебя жду! И вдруг вместо этого: «… после двух на нашем старом месте». Что-то было в этом не то.

– Ладно. Буду ждать, – сухо произносит Горохов. И прежде, чем повесить трубку, разбирает последние слова собеседника:

– Я был рад тебя услышать.

Всё. Он подходит и берёт свой рюкзак, Миша свой уже закинул на плечи, он и бутылку с недопитой водкой прихватил. Молодец. И они выходят на улицу. Третий час ночи. Утро. Местность оживает. На улицах появляются люди и машины. Теперь уполномоченному легче. Тут, среди городской толчеи, их непросто будет найти, даже опытным в делах поиска специалистам. Вода закончилась, и поклажа стала, конечно, легче, но рюкзаки им осточертели, тем не менее они шли с ними по тёмным улицам примерно полчаса, пока наконец Андрей Николаевич не свернул на знакомую ему улицу, где находился неплохой магазинчик снаряжения и оружия.

– Нам сюда.

И они