– Значит, когда бросаешь, ты поворачиваешься. Как я уже говорил, ты ведешь мяч локтем. – Дин переложил руку с ее ладони на локоть. – Это в первую очередь. А потом, когда ты завершишь бросок, ты повернешь эту ногу, – он наклонился и постучал пальцем по ее правому бедру, – и повернешься лицом вперед. Таким образом ты полностью повернешь все тело вперед.

Она снова оглянулась через правое плечо и прищурилась:

– Я чувствую, что старшеклассников ты учишь бросать совсем иначе.

– Разумеется. Они все ужасно пахнут.

– Это более чем понятно, – согласилась она.

– Эй, я тут работаю над своей методикой обучения. Принцип «бери или уходи» знаешь?

– Продолжай.

– Так вот, руку в перчатке[136], – с этими словами он толкнул ее перчатку своей рукой, – выше и подними локоть. Направь ее туда, где буду стоять я. Затем щелчок запястьем, проводка мяча, подъем ноги, и это и есть бросок в бейсболе.

– Теперь я могу бросать, как ты?

Он отступил от нее на шаг:

– Вероятно, ты можешь научиться бросать точно так же, как я сейчас.

Эвви поморщилась:

– Я не это имела в виду.

– Я знаю, что ты имела в виду, – ответил Дин, немного отодвинувшись от нее, затем пододвинулся обратно. – Ладно, подай в перчатку, – сказал он, стукнув кулаком по перчатке.

Она повернулась так, что ее тело встало почти перпендикулярно к Дину. Слегка развела ноги, отвела руку с мячом и направила левый локоть на Дина. Вес вперед, локоть вперед, разворот, вести мяч до конца и не забыть про запястье. Мяч спикировал прямо в землю.

– Ох, ох-ох.

Дин, смеясь, побежал вперед, чтобы поднять мяч.

– Нет-нет, мне нужно многое вспомнить, – запротестовала Эвви.

– Я просто хочу посмотреть, как ты бросаешь. Я чувствую, что это поможет. – Он стоял с мячом в руке и, казалось, взвешивал его. – Ты ведь видела, как я бросаю? – спросил он.

– Лучше брось по-настоящему, – сказала она.

– Эвелет, я не думаю, что это лучше.

– Только не в меня, болван, а то убьешь. Брось его в забор, – махнула она рукой в розовой перчатке.

Он уставился на серый забор, окаймлявший футбольное поле:

– Не знаю, Эв.

Она подошла к нему и скрестила руки на груди:

– Это поможет. Просто дай мне понаблюдать.

– Ладно, – согласился Дин.

Он повернулся к забору, шагнул вперед, и она увидела, как работает его тело. Ей казалось, что она видит каждую мышцу, кость и сухожилие, которые он собрал, натянул, а затем отпустил, как рогатку. Его плечи, бедра повернулись, ей показалось, что она увидела, как что-то шевельнулось у него на затылке. Мяч полетел и резко ударился о забор. Он повернулся к Эвелет, которая слегка кивнула.

Дин открыл сумку, лежавшую на земле рядом с ним, наклонил ее, и оттуда выкатились около десяти бейсбольных мячей. Он бросал их один за другим, и с каждым броском становилось все яснее, что это не просто парень, который умеет бросать мяч, а профессиональный бейсбольный питчер.

Наконец он закончил и покрутил за козырек свою школьную кепку из Калькассета. Затем потер рукой бедро. К тому времени, когда он выполнял свой последний бросок, он уже свободно поднимал ногу, и Эвелет даже видела, как он украдкой поглядывал туда, где, по идее, должна быть первая база.

Дин стоял, тяжело дыша и уперев руки в бока, а у основания забора скопилась куча бейсбольных мячей. Эвви с минуту постояла рядом с ним, невольно подражая его позе и также смотря вперед. Затем подошла к забору и собрала мячи в мешочек, который сделала из своей старой рубашки. Потом вернулась и бросила их на землю перед Дином. Он кивнул и взял мячи. Бух, бух.

Мячи попадали, как ей казалось, в одну точку. Через некоторое время она разглядела следы от ударов, они действительно были близко друг к другу, а мячи, как груда персиков, снова собрались внизу. Но больше всего она наблюдала за Дином. Его лоб влажно отсвечивал, и к нему прилип завиток волос. Где-то там была для него история, кто-то, кого можно победить, и в один момент она услышала, как он что-то прошептал. Она была готова поклясться, что услышала: «Да, так тебе, ублюдок!»

Дин метал мячи с такой же яростью, как большие кошки набрасываются на добычу в столь любимых Эвви документальных фильмах. Она могла поклясться, что знает, что происходит, могла наблюдать, как он успокаивается, видела судороги, которые пробегали по его мускулатуре, пока он отдыхал. Но каждый раз, когда он брал мяч, она не уставала удивляться, насколько безжалостны были его броски и как скрытно они выполнялись. Она собрала бейсбольные мячи, принесла их обратно и положила к его ногам, но на этот раз он остановился, уперев руки в бока. Наконец он спросил:

– Ты все увидела или продолжить?

Она пожала плечами:

– Я не знаю, сколько тебе нужно сделать?

Он улыбнулся и покачал головой:

– Нет, остальное тебе, Миннесота.

– Ты уверен?

Он посмотрел на нее и, все еще тяжело дыша, спросил:

– А иначе зачем мы здесь?

Засунув руки в карманы, она подошла к забору и посмотрела на отметины на нем.

– По-моему, это не похоже на то, что ты разбрасываешь, как пишут журналисты! – крикнула она ему. – Или я что-то упускаю?

– Черт возьми, – сказал он, глядя на ярко-голубое небо. – Эвви, это дюймовая работа. Тот факт, что я не бросаю мячи через забор на дорогу, не означает, что что-то изменилось. И почему мы снова об этом говорим?

– Потому что если бы я могла делать что-то столь же хорошо, как ты, я бы хотела продолжать делать это так долго, как смогу. Думаю, что и ты тоже. У меня была возможность посмотреть на видео, как это выглядело, когда дела шли не столь хорошо. Но сейчас ты тех ошибок не допускал. – Указав на небольшую группу отметин на заборе, она продолжила: – Значит, что-то изменилось. Разве тебе самому не любопытно?

– Я ушел. Дело сделано.

Она подошла к нему:

– Если дело сделано, то почему ты сидел на лодке под названием «Второй шанс» и позволил им сфотографировать себя?

Он переступил с ноги на ногу:

– Это все фотограф. Это была его идея.

Она покачала головой:

– Вовсе нет. Ты знаешь, о чем я. Ты наверняка не забыл свои слова в том интервью, ты же знаешь, зачем ты выходишь посреди ночи…

– Я не хочу говорить об этом, – твердо произнес он. – А если бы хотел, то обязательно сказал бы тебе, как это было в прошлый раз, когда ты спрашивала меня.