– Это номер моего дома. Может быть, это и к счастью.

Аккуратно складывая рубашку, Дин согласился:

– Может быть.

Погода для матча «Спринг данс» не могла выдаться лучше. Дул ленивый ветерок, а на небе почти не было облаков. Люди упаковывали в багажники автомобилей одеяла для пикников на лужайке и бросали легкие куртки, на случай, если погода испортится. На стоянке уже пахло жареным маслом, девушки примеряли клипсы, которые делали в Кэмдене из переработанного пластика. У сцены уже устанавливали колонки, там перед матчем должна была играть группа, привезенная из Бостона.

Вернувшись на кухню в доме номер 26 по Бэнкрофт-стрит, Эвви сложила в холщовую сумку солнцезащитные очки, подушку для сидения с символом «Когтей» и рубашку с длинными рукавами, которую ей одолжил Дин, заметив, что молния на ее куртке сломана. Дверь в квартиру Дина была все еще закрыта, и, приложив к ней ухо, Эвви услышала, что он все еще слушает какой-то подкаст из числа тех, что Эвви предоставила ему в большом количестве. Она открыла боковой шкафчик и взяла бутылку шампанского за фольгу на горлышке. Положила руку на этикетку и закрыла глаза на счастье, затем быстро убрала бутылку в холодильник, спрятав ее за кувшином холодного чая.

Когда она собиралась приготовить себе что-нибудь поесть перед уходом, Дин вышел из квартиры в джинсах и зеленой футболке хенли[141] с сумкой через плечо.

– Ладно. Я уезжаю, – сообщил он.

Она поставила сумку-баул на пол:

– Ты себя хорошо чувствуешь?

– Да, конечно, – ответил Дин, закидывая сумку на плечо. – Нервничаю немного.

Она кивнула:

– Ты будешь неотразим.

– Надеюсь, ты права. А если нет, то это будет очередное дерьмовое шоу.

– Это просто развлечение и игра, чтобы собрать благотворительную сумму. Это не так уж отличается от коучинга[142]. Ты будешь делаешь то, что хорошо умеешь.

– Все вроде как забыли о моей печальной судьбе, – сказал Дин. – Не знаю, может быть и не стоило бы напоминать им об этом.

– Я же прогнала эту как-ее-там с крыльца, верно? И могу сделать это снова, если понадобится.

– Ты готова поработать мышцами, а?

– Чего бы это ни стоило.

Он прищурился:

– Ты знаешь, ты просто чудо. Я просто обязан тебе это сказать.

Она прислонилась спиной к раковине:

– Ты тоже. Как бы страшно тебе ни было, все, что тебе нужно сделать, это лишь повторить то, что я уже видела.

– Если я все испорчу, это будет самый большой провал, который когда-либо видел этот дом, – попытался пошутить Дин.

Она махнула рукой:

– Это неправда. В этом тебе не дотянуть до второклассницы, которая шлепнулась в костюме в виде коробки из-под «Чирис». Потерпеть неудачу здесь это нужно еще постараться. Не люблю метафору про избиение младенцев.

Дин рассмеялся и потер подбородок:

– Могу я попросить тебя об одолжении?

– Конечно.

– Это может прозвучать… Даже не знаю, как это может прозвучать. Но мне сказали, что здесь так принято. Не могла ли бы ты найти для себя место получше прямо за домашней базой? И… – Не найдя слов, Дин рубанул воздух ладонями обеих рук, словно помогал парковать самолет[143].

Ее первой мыслью было, что он хочет, чтобы она посмотрела, хороши ли подачи. Потом она подумала, что он хочет, чтобы у нее было место с хорошим обзором. Потребовалось три подхода, чтобы понять, что он имел в виду.

– Могу. Ты хочешь, чтобы я помахала тебе, или что? Только я не знаю, сможешь ли ты меня увидеть.

– Возможно, и не увижу. Но все равно почувствую это. Кто знает? Вдруг это поможет. Я готов попробовать что угодно.

– Это очень мило. Думаю, это большая честь для меня.

– Мне пора, – вздохнул он, все еще не уходя. Он стоял с ключами в руке, вертя их и перекидывая кольцо с пальца на палец. – Я чертовски нервничаю.

Первым ее импульсом, когда она шагнула к нему, было заключить его в объятия, чтобы он почувствовал запах ее волос. Но как только она пошевелилась, он сделал неловкое движение и сбросил сумку с плеча. Эвви поскользнулась и схватилась за его руку. Невольно оттянув его рубашку в сторону, она обнажила его плечо, а еще через мгновение он выпустил ключи из рук, и они со стуком упали на кафель. Как только она встала на ноги, он одним движением схватил ее бейсболку с символом «Когтей» за козырек и сбросил ее с головы Эвви.

«Наконец-то, наконец-то!» – это все, о чем она могла думать, когда поцеловала его. Она сцепила руки за его головой и почувствовала на себе его руки, его пальцы впились в ее бедра. Он удивленно фыркнул или это они оба фыркнули.

Может быть, это было немного небрежно и несовершенно, а может быть, идеально, потому что они никогда не делали этого раньше. Запах зубной пасты, легкая щетина, рука Дина, скользнувшая под ее рубашку на талии, и плечо, которое тихонечко щелкнуло, когда он протянул руки, чтобы крепче обнять ее. Это было все, что прочно зарегистрировали ее органы чувств. Вот и все, наконец-то.

Они медленно расцепили объятия, и она отступила назад запустила руки в волосы и поняла, что вместе со сброшенной кепкой он немного зацепил ее пони-тейл[144].

– Я, кажется, забыла подать знак, – сказала она, кладя руки на стол позади себя.

Он усмехнулся и потер рукой щеку:

– Все в порядке, я понял.

Она наклонилась, чтобы поднять бейсболку, затем посмотрела на Дина и почувствовала легкую вспышку беспокойства.

– Я знаю, что тебе нужно идти. Я знаю, что сегодня особый день. Я ничего такого не планировала. Я не хотела делать ничего, что могло бы сбить тебя с толку.

Он поднял с пола ключи и взвалил сумку на плечо:

– Эвви, это было… не так уж сложно.

Он направился к кухонной двери, но, прежде чем уйти, обернулся.