Палестину, встретившую их негостеприимно. Почти сразу пришлось им вступить в жестокий бой с сарацинами. А затем потянулись однообразные дни изматывающей осады.

День за днем крестоносцы штурмовали высокие стены и с каждой атакой приближались к тому, чтобы наконец овладеть Акрой. Раз за разом пехота, поднимаемая в наступление звуком трубы, плотным строем двигалась к укреплениям, прикрываемая стрелками, осыпавшими город дождем из стрел. Метательные машины заряжались огромными камнями и ударяли по крепости. Мусульмане не оставались в долгу и выливали на крестоносцев подожженную смолу, обстреливали их из луков и арбалетов.

На стене происходили самые отчаянные сражения. И Артур Бэртон всегда оказывался там. Он рубился в гуще боя в белом плаще и шлеме-топхельме13, и постоянно его плащ оказывался изрублен, а шлем помят, но сам Артур ни разу не получил ни одного ранения, если не считать нескольких мелких царапин.

Все повторялось почти одинаково, и через некоторое время бой начинал ослабевать. Оставляя стену, крестоносцы отступали, но с каждой новой атакой все очевидней становилась скорая победа христиан. Поняв, что им не удержать город, сарацины решились сдать Акру.

В памяти Бэртона запечатлелось, как мощные ворота столь долго осаждаемой крепости вдруг сами открылись, впуская завоевателей в город.

Окончание тяжелой осады вызвало небывалый подъем в армии христиан, рыцари ликовали так, словно освободили Иерусалим. Точней всех общее состояние тогда выразил изрядно выпивший Джек. Хлопнув Бэртона по плечу, он что есть сил закричал:

– Артур, это невероятно! Мы все-таки взяли ее!

Вокруг торжествовали, шумели и пили. На радостях даже Бан слегка захмелел, что было делом невиданным, потому что напоить его не удавалось еще ни разу. Не оттого, что Бан не пил, а оттого, что не пьянел. Джек радостно кричал что-то еще, но Артур не слушал. Внезапно ему захотелось остаться одному. Сказав друзьям, что скоро вернется, Бэртон отправился бродить по городу.

Рассматривая старинные улицы, Артур размышлял, доводилось ли его отцу побывать здесь, и если да, то шел ли он по тем же местам? «Вряд ли, – отвечал сам себе рыцарь, – дядя никогда не упоминал, что они приезжали в Акру… Отец видел только Иерусалим, Керак да этот проклятый Ливан, где сложил голову…»

Он проходил мимо невзрачного домика в узком переулке, когда до его слуха донесся вдруг плач ребенка. Артур ко многому в жизни был равнодушен, возможно, что и это не трогало его сердца, но рыцарь имел собственные понятия о чести, которые заставили его войти в дом, откуда слышался плач.

Внутри взору Бэртона предстала разоренная комната, в дальний угол которой забились черноволосая девушка, верней, девочка лет четырнадцати, и маленький мальчик лет четырех. Они были мусульманами. Их внешнее сходство навело Артура на мысль, что это брат и сестра. В другом углу под столом прятался какой-то старик. А в середине комнаты стоял человек в кольчуге, которого Артур Бэртон знал.

Это был воин из армии крестоносцев. Звали его не то Боб, не то Роберт, он заслуженно считался отпетым мерзавцем, и Бэртон давно подумывал убить его на дуэли, да все не находил повода. Неблагородного происхождения, ведущий порочную жизнь, Боб отправился в Крестовый поход, только чтобы избежать виселицы. Добра от него не приходилось ждать ни его товарищам крестоносцам, ни тем более мусульманам. И для Артура было очевидно, что он собирается ограбить дом, обидеть девушку и убить мальчика и старика.

– Что ты тут делаешь, собака? – спросил Бэртон мерзавца.

– Шел бы ты к черту, Артур, – ответил Боб, гневно взглянув на него, – и не лез не в свое дело.

– У черта я бывал не раз, – произнес Бэртон, приблизившись, – и он все спрашивал, когда ты пожалуешь к нему в гости, вот я и думаю, не проводить ли тебя?

– Много говоришь, Артур, – раздраженно огрызнулся Боб, – а с какой вообще стати ты заступаешься за сарацин?

– Я заступаюсь за тех, за кого хочу заступиться, – отрезал Бэртон и, обернувшись к девочке, спросил по-арабски: – Кто вы такие? Это твой брат?

Она была сильно испугана, но, видимо, почувствовала, что Артур может помочь, и нерешительно произнесла:

– Да, это мой брат. Мы сироты.

Как истинный рыцарь, Артур теперь уже точно не мог оставить их Бобу. Ведь он обещал защищать сирот.

– Бэртон, – зло сказал Боб, – клянусь, или ты уйдешь сейчас сам, или тебя унесут ангелы…

– Я не уйду, и ангелы меня не унесут, – промолвил Артур, взяв его за ворот кольчуги, – а вот у тебя все шансы увидеться со своим подлинным сюзереном.

– Да как ты смеешь мешать мне расправляться с врагами Христа? – в притворной ярости вскричал висельник, оттолкнув Бэртона. Такого обращения с собой Артур уже точно не мог стерпеть.

– Хоть я не верующий, – сказал он, – но сейчас постараюсь доходчиво донести до тебя, чему учил Иисус14, – и со всего размаху Артур ударил его в челюсть. Боб пошатнулся, но не упал и нанес ответный удар. Ударить второй раз он не успел – Бэртон обрушился на него со всей силой, избивая его без жалости. Пару раз Боб еще сумел дотянуться до Артура, но это уже не сыграло для него роли.

Бэртон бил его довольно долго. Наконец, устав, выкинул через дверь и, переведя дух, вновь оглядел комнатку. Старик так и не вылез из-под стола. Дети оставались в углу, со страхом ожидая развязки. Они боялись, что Артур тоже может представлять для них угрозу. Однако девочка, видимо, чувствовала, что это не так. Она хотела заговорить с рыцарем, но не решалась. Бэртон уже собирался уходить.

– Благородный рыцарь, – наконец робко промолвила мусульманка, – хотя вы и враг, но я буду просить Аллаха, чтобы он сохранил вас на вашем пути, и вашему Богу помолюсь о вас тоже… Как ваше имя?

– Артур Бэртон, – сказал он.

При этих словах старик вдруг зашебуршился и, кряхтя, попытался выбраться из-под стола, однако рыцарь не обратил на него внимания. Артуру больше нечего было делать в домике, и, выйдя на улицу, он отправился прочь.

Бэртон отошел уже шагов на двадцать, как вдруг неожиданно сзади послышались быстрые шаги. Краем глаза Артур успел заметить блеснувший клинок. Реакция Бэртона была быстрее, чем у диких зверей, и именно это вместе с его невероятной удачливостью снова спасло ему жизнь.

Артур не любил ударов в спину. И с ним не стоило так шутить. Обернувшись стремительней, чем за долю мгновения, он молниеносно выбросил руку с кинжалом, не зная еще, кого поразит. Выпад мизерикорда15 был так силен, что пробил стальную кольчугу и по рукоятку вошел во