Верику за собой, а не пришиб на месте. Было немного стыдно, но подруга улыбалась, поглядывая из-под опущенных ресниц на ирбиса. Для неё было немыслимым достижением храбро заявить о желании танцевать с анимагом и сделать это. Только бы нам обеим не пожалеть об обмене.

— Сто два! — громко повторила я, досадуя, что мой кавалер не появляется.

— К твоим услугам, дева рун, — прозвучал за спиной знакомый низкий голос.

— Йон!

Я резко развернулась и с облегчением выдохнула.

— Иногда хаос помогает упорядочить реальность, — загадочно сообщил Айгермар, уводя меня дальше в центр зала.

Мы окунулись в приятную гамму звуков оркестра, затерялись среди танцующих пар. Где-то поблизости мелькал яркий наряд Олли. Ей достался тощий рунолог со старших курсов. Она с недовольством крутила головой, стараясь не упустить другую пару танцующих. Ди́ан уверенно вёл раскрасневшуюся Верику, а сам бросал сердитые взгляды на Айгермара. Вот такой странный напряжённый треугольник у нас вышел.

Зато у Верики было очень довольное лицо. Вот хитрюга! Подружка незаметно чертила замысловатые линии на рукаве одежды анимага. Я не сразу разобрала, но она пустила в ход любовные чары, не послушала меня.

— Неужели ты и минуты не можешь прожить без этого драного кота? Он же мухлевал со жребием, — Йон сильнее сжал мои пальцы и хмуро склонился в танце, тёмные глаза светились магией Хаоса.

— Я могу, а вот Верика, кажется, нет. Глупенькая, она его зачаровывает. Не вышло бы беды.

Каменное лицо Йона расслабилось. Я улыбнулась, скрывая внезапное волнение. Близость мага, его прикосновения, наше единство движений в кружении по залу… Он мне нравится, на самом деле нравится! Непонятное сладкое напряжение разрасталось в животе. Я не могла отвести взгляда от лица Йона, будто наслаждаясь каждой резкой чёрточкой, каждой линией.

Наше молчание затянулось.

— Откуда ты знаешь про подтасовку карточек Илбреком? — я с трудом выудила из сознания связную мысль.

— Потому что он перешёл мне дорогу. Пришлось подсунуть свой номер твоей подруге.

— И часто мальчики так обманывают при жеребьёвке на балу? — я рассмеялась, не понимая, почему сделалось так легко и радостно рядом с Айгермаром.

— Пусть это останется тайной мужского сообщества Академии, — кончики губ Йона приподнялись.

Его неяркая и загадочная улыбка вскружила мне голову. Мы танцевали и танцевали, меняя темп и откликаясь на звучание оркестра. Я позабыла о Верике и Илбреке, о ректоре и опасности от мнимого проклятия комнаты тридцать шесть. Не думала, что вечер может быть настолько чудесным! Йон рядом и мы ещё ни разу не поругались.

Музыка стихла, а мы несколько мгновений продолжали двигаться, не разрывая сплетенных рук.

— Цветок бала! — громко объявил распорядитель праздника.

Весь вечер он оглашал залу весёлыми репликами, призывая пары не стесняться, а радоваться веселью.

— О чём это он?

— Каждый год на балу выбирают лучшую пару, — мрачно ответил Йон. — Точнее, самую яркую и привлекательную девушку.

Только что мы смотрели друг другу в глаза, и маг улыбался мне, но снова его коснулась непонятная тень.

— Праздничный комитет Академии определил, кто сегодня затмил всех юностью, достоинством и изяществом, — вещал распорядитель.

— Девушке вручают диадему королевы осени, — Йон медленно произносил слова, словно вспоминая неприятное прошлое. — Демоны! Это повторяется снова! В прошлом году «Цветком бала» стала…

Он не договорил. Я закончила фразу за него:

— Лария Хермин.

— Да.

— И ты танцевал с ней?

— Да.

— Ты подделал жребий, чтобы провести вечер с Ларией?

— Да.

Короткие ответы Айгермара были точно уколы ядовитой иглой. Теперь уже невозможно отделаться от мысли, что хаотика и Ларию связывало нечто большее, чем простое знакомство двух студентов.

Я отпустила руку Айгермара, желая убежать из зала. Возле распорядителя появилась госпожа Бэррис, а ректор Илбрек стоял сбоку и держал на вытянутых руках небольшую бархатную подушечку с сияющей диадемой на ней. Я замешкалась. Улыбка наставницы показалась мне зловещей, а в лице старика Илбрека словно сменялись образы человека и змея.

Бежать, немедленно бежать!

Меня, переполненную обидой и злостью, перехватил Йон. В прошлом году он танцевал с Ларией, так же, как и сегодня, держал её за руку, смотрел в глаза…

Невыносимо!

— Наш цветок бала! Руна Гавр! Факультет «Рунологии», — праздничным голосом провозгласила госпожа Бэррис.

Хаотик не отпускал от себя. Сам говорил об опасности, а теперь не позволяет бежать. Он заодно с ними?!

Я подняла взгляд на Йона.

— Давай уйдём, Руна, — неожиданно Айгермар потянул меня за собой. — Они все здесь и что-то задумали. Вспомни о подземелье.

— Тогда отпусти меня! — прошипела я.

— Нет! Я должен убедиться, что с тобой ничего не случится, что ты не исчезнешь. Всё повторяется. Я не хочу…

Меня точно толкнуло в грудь изнутри. Я быстро оглянулась на ректора и госпожу Бэррис, затем на Айгермара.

— Ларии надели корону?!

Хаотик вздрогнул. Я резко выдернула руку из ослабших пальцев Йона.

— Да.

— И что-нибудь произошло?

— Нет, но потом она пропала. Не предупредив! Ничего не рассказав мне!

Наверное, со стороны наши препирательства выглядели странно. Мы говорили тихо, но жарко. Меня охватило упрямое нежелание следовать указаниям Айгермара. Я не вещь, чтобы мной управлять! И я не Лария!

В моём воображении воспитанница отца хохотала надо мной.

— Она исчезла в конце семестра! Никакой связи с осенним балом.

— Руна, не глупи!

Впервые я видела Йона настолько встревоженным, но мне было уже безразлично.

— Лария получила диадему? Так, чем я хуже?!

Гордо держа голову, с прямой спиной, я пошла к довольной госпоже Бэррис и ректору Илбреку. В груди клокотало от возмущения.

«Я заслуживаю диадемы ничуть не меньше Ларии Хермин!»

Она стала «цветком бала» и ничуть не пострадала от проклятия. И пропала она намного позднее. То есть ни ректор, ни наставница не причинили вреда предыдущей жертве. Вокруг полно свидетелей. Йон просто не хочет, чтобы кто-то занял место его обожаемой Ларии.

Я шла через зал. Заметив Женталя, немного сбилась и замедлила шаг. Наставник Айгермара одарил меня таким жутким взглядом, что разумнее было немедленно бежать прочь, но я осталась. Студенты аплодировали, музыканты играли торжественную мелодию. Я чувствовала всеобщее недоумение — почему диадему вручают первокурснице в простеньком форменном платье? Многие стихийницы в броских и дорогих нарядах смотрели на меня с недовольством.

Заботили меня вовсе не они, а плотоядно улыбающаяся госпожа Бэррис и дряхлый ректор. Он еле держал награду для победительницы вечера. Уродливая физиономия Женталя маячила рядом.

«Ничего страшного не произойдёт. Не сожрут же они меня прямо перед толпой», — успокоила я себя.

— Наш чудесный «Цветок бала», — громко произнесла госпожа Бэррис.

— Бабочки так любят прекрасные цветы, — негромко добавил ректор Илбрек, надевая диадему на мою голову.

У