АК полетел с вышки в одну сторону, магазин от него – в другую. Потом у пулемета Калашникова, установленного на станке, я откинул крышку ствольной коробки, выдернул пружину, выбросил следом за автоматом. Вот и всё, мутанты и сталкеры некоторое время могут безопасно прогуливаться вдоль этого участка Кордона, презрительно плюясь и делая неприличные жесты в сторону обезвреженных вышек.

Я уже почти спустился с лестницы, прикидывая, как бы мне ловчее перебраться через второе заграждение (может, «Бритвой» его рубануть, хоть и не хочется лишний раз испытывать, как клинок пробивается сквозь мое мясо), как внезапно на крыше контрольно-пропускного пункта заорал динамик:

– Всем наблюдателям отставить огонь! Из Зоны выходит спецагент с сопровождающим!

– Да мы уже как-то тот огонь сами отставили, – пожал плечами Савельев, спустившийся со своей вышки. – Как твой?

– Плачет, – ответил я. – Горюет.

– И мой рыдает, – кивнул Японец. – Ничего страшного, обычный фотокератит. Стандартное явление после применения «кометы Кога»[16].

Я не стал уточнять, какого Когу Виктор имел в виду, и так понятно, что речь о той гранате, которую он швырнул в забор из колючей проволоки. Вместо этого я кивнул на здание КПП:

– Пойдем, что ли? По ходу, Макаренко доложили о нападении двух ненормальных на Кордон, и он примчался нас спасать.

– Надо сказать, что сделал он это довольно оперативно, – заметил Японец.

* * *

Кабинет Макаренко в Институте аномальных зон был обставлен скромно, в советском стиле. Большой Т-образный стол для совещаний, собранный из ДСП, громоздкие деревянные стулья со спинками родом из прошлого века, прямоугольное пятно на стене от чьего-то портрета, потертый ковер под ногами. Похоже, тут со времен Чернобыльской аварии так ничего и не меняли. Даже пахло тут, как в антикварном магазине: старостью, плесенью и нафталином.

Макаренко не выпендривался. Сел не за начальственный стол, а за длинный, для подчиненных, и нам махнул рукой – мол, присаживайтесь где хотите. Психологически верный ход, если хозяин кабинета хочет показать, что никто тут нас не будет пытаться шокировать чинами и званиями. Эдакая дружеская, располагающая обстановка. Ладно.

Мы с Японцем сели напротив Андрея, которого Савельев, кстати, назвал полковником, я достал из кармана пригоршню «Глаз Выброса», аккуратно положил на стол, чтоб не укатились ненароком.

– Неплохо, хороший хабар, – усмехнулся краем рта Макаренко. – А как ты умудрился принести все это на своих двоих? Время-то давно вышло, и по идее ты должен был уже давно стать инвалидом.

– Неважно, – сказал я. – Главное, я сдержал слово и принес что обещал. Теперь, думаю, мы в расчете и говорить больше не о чем. Пойдем мы, пожалуй.

– Погоди, – сказал Андрей. – Тебе Виктор не рассказал о своем статусе в Комитете по предотвращению критических ситуаций?

– Виктор? – Я удивленно посмотрел на Савельева. – У него есть статус в вашей… хмм… организации?

– Есть, – просто сказал Макаренко. – И называется он «Свободный агент по особо важным делам». Должность внештатная, сотрудничество не по принципу «я начальник – ты дурак», а на взаимовыгодных условиях. Хочешь – берешься за задание, не хочешь – можешь отказаться. Тебе на КПК приходит предложение и сумма контракта, ты должен немедленно стереть полученную информацию и послать ответ – «да» или «нет». От нас гарантируется физическое и юридическое прикрытие агента во всех вселенных Розы Миров, а также любая иная поддержка, которую мы в силах осуществить. Если согласишься, ты больше не преступник, скрывающийся от правосудия, а вполне себе законопослушный гражданин с паспортом на имя, которое тебе больше понравится, и с солидным банковским счетом в любой стране, которую укажешь.

– Серьезно, – хмыкнул я. – В прошлый раз предложение было не таким конкретным.

– С того времени много воды утекло, – пожал плечами Макаренко.

– А Виктор… давно агент? – поинтересовался я.

– С тех самых пор, как угнал с фашистской базы в Антарктиде летательный аппарат с совершенно новым принципом работы двигателя. Вернее, с хорошо забытым старым[17], – ответил Андрей. – Однако, как видишь, должность агента его не особо обременяет.

– Я тебя услышал, полковник, – кивнул я. – Повторю уже сказанное ранее – подумаю. Пока мне надо еще одно обещание выполнить.

– И я даже знаю какое, – кивнул Макаренко. – Ну, в настоящий момент всё, чем смогу помочь, – это беспрепятственный вылет с любым грузом, какой только пожелаете. Только не устройте нам, пожалуйста, войну с Японией. Зная ваши способности, я обязан озвучить это заранее.

– Приложим все усилия, – произнес Савельев.

* * *

Макаренко не обманул. До Киева нас вез черный автомобиль представительского класса со спецномерами, а машина СБУ с мигалкой на крыше ехала впереди, расчищая нам дорогу. В аэропорт мы прошли «зеленым коридором», и никто даже не покосился на длинный сверток с выпирающей квадратной гардой, который Японец нес с собой. И то, что я шел вообще без багажа, тоже никого не смутило.

В самолете нас ждали два места бизнес-класса. Пустячок, а приятно. Мне даже как-то неудобно стало за свою нестираную, местами драную камуфлу – надо было, наверное, намекнуть Макаренко, мол, что в Зоне годно, то на Большой земле – тряпье, которое надо бы поменять на что-нибудь более подходящее. Хотя… Если меня везут в Японию на убой, не один ли хрен, в чем подыхать?

Виктор сел в свое кресло и уставился в одну точку перед собой немигающим змеиным взглядом. Однажды я, вероятно, привыкну к его манере время от времени выпадать в нирвану, или куда он там еще вываливается из нашей реальности, когда сверлит взглядом пространство перед собой.

Кресло было реально удобным. Перед взлетом я, как порядочный пассажир, конечно, пристегнул свой таз к креслу, как того требовали инструкция и раскрасавица-стюардесса. Думаю, все это неслучайно и в случае аварии самолета мой пристегнутый таз зачем-то сгодится авиакомпании.

А вот сам взлет я не помню, ибо вырубился напрочь. И проснулся, только когда стюардесса, пахнущая духами, как целый парфюмерный бутик, вежливо попросила меня пристегнуться снова, ибо посадка. Занятно. Кто-то ж меня после взлета отстегнул, а я и не слышал. Вот что значит набегаться по Зоне до полного истощения внутренних ресурсов.

Потом была пересадка на другой самолет, так как из Украины до Японии с прямыми рейсами проблема.

Больше спать не хотелось. Я понаблюдал в иллюминатор, как стремительно уходит вниз земля, покосился на Японца, который, похоже, вновь собрался выпадать в свою нирвану. Наверно, так ему легче. Грузится на тему, что везет меня на смерть. И это нормально. Я б тоже грузился на его месте.

– Забей, – сказал я. – Говорил уже – так просто я им не дамся. Ты договорился с ними, что привезешь меня и они вернут тебе дочь. Свою часть контракта ты выполнишь, а то, какой геморрой в моем лице ты привез на их головы, уже не твои проблемы.

– Сен-но као-но сенси, – негромко