Полина молчала и внимательно слушала. В его словах имелась определенная логика. Он говорил то, с чем она невольно соглашалась, несмотря на свой страх и весь ужас создавшегося положения.

– Зачем же тебе понадобилось вылезать из озера?

– Отчий дом рано или поздно становится тесен. Мне захотелось пожить вне своей среды, и я копил силу. Оказываясь близ меня, люди отдавали ее мне, сами того не понимая. Вскоре я смог соединиться с одним из вас. К тому моменту я уже знал, как вы живете, что представляют собою ваш мозг и тело. Вы разные, непохожие друг на друга, невзирая на физиологическую идентичность. У вас одинаковые руки и ноги; ваш мозг и внутренние органы функционируют по одному принципу, но при этом вы отличаетесь один от другого. Поэтому я влияю на всех по-разному. Одни подчиняются легко и сразу, но есть особи, которые практические не поддаются воздействию! Тот, с кем я вышел наружу, был мальчиком.

Существо в облике Жени небрежно повело рукой в сторону Алика, и мальчик отпрянул, сжался, как от удара.

– Маленькое, хрупкое создание, не имеющее опыта и знаний, не отмеченное ни выдающимися способностями, ни физической силой, настолько яростно сопротивлялось моему внедрению, что я уже начал сдаваться. Казалось, это крах: его не сломить, мальчик погибнет, а вместе с ним умру и я.

«После похода в пещеру Алик несколько дней пролежал без сознания в больнице», – вспомнила Полина. Видимо, с Женей твари удалось справиться намного быстрее.

– На протяжении многих часов я пытался подавить его волю, и в итоге у меня получилось, – говорило тем временем существо. – Но о некоторых тонкостях в тот момент я еще не догадывался…

Красивое Женино лицо сделалось недовольным.

– Ты не можешь жить среди людей, – вполголоса сказала Полина. – Ты вызываешь страх и неприятие.

– Дети и животные – вот кто действительно не выносит моего присутствия. Они воспринимают меня как инородца и боятся. Взрослые особи не столь чувствительны, а я теперь стану существовать во взрослом коллективе. Что касается Выпи, там я, можно сказать, проходил адаптацию, осваивался, учился жить в новых условиях. Есть небольшой нюанс: я подпитываюсь человеческой энергией, которую генерируют эмоции и чувства. Самые острые, мощные из них – страх, отчаяние, горе. К счастью, их же и проще вызвать у людей. Я заставлял их страдать, бояться – и люди питали меня. Поначалу никак не мог насытиться, брал и брал, но теперь научился потреблять дозированно.

– Ты почти уничтожил целый поселок! Погибло столько людей!

– Оставаться в этой дыре я не собирался: ваш мир огромен. Мать часто говорила Алику, что ее брат живет возле большого города, и я понял, что нужно попасть туда.

– И попал, когда убил ее, – с яростью выпалила Полина, но тут же пожалела о своих словах, почувствовав, как Алик задрожал еще сильнее. Она прижала мальчика к себе, пытаясь успокоить.

– Правда, выяснилось, что она преувеличивала. Старые Дубки оказались обычной деревней, а в Казань Стрельцовы почти не выбирались. К тому же примерно в то время я понял, что мое соседство не только совершенствует человека, открывает новые способности, но и в некотором смысле консервирует организм. Тело, в котором я пребывал, не становилось взрослее. Оно замерло в своем развитии, и я понял, что оказался в ловушке! Ребенок в вашем мире – слабейшее, зависимое существо. Кроме того, дети неполноценны: они физиологически незрелые. Ряд функций взрослого организма им недоступен. Оставалось одно: сменить носителя.

«Тут мы и подвернулись под руку», – горько подумала Полина.

– Я как раз подыскивал подходящую кандидатуру, когда познакомился с тобой, – в ответ на ее мысли сказал не-Женя. – Ты не годилась – обычная домохозяйка, клуша. А вот твой муж был идеален. Я навел справки в Интернете. Умный, образованный, обеспеченный, он сумел в молодом возрасте добиться успеха: у него были деньги, бизнес и блестящие перспективы, которые я мог использовать и превратить в еще более значимые достижения.

– Но ведь мы могли и не усыновить Алика! – воскликнула Полина.

– Не могли, – тонко улыбнулся монстр. – Я умею проникнуть в тайные желания, чувства человека. Душу твою я читал, как раскрытую книгу, и знал про тебя все, мне были ведомы твои комплексы, страхи, сомнения. Мысль об усыновлении должна была прийти тебе в голову. Что касается Жени, он из породы Дон Кихотов: такие пришпоривают коня и смело бросаются на ветряные мельницы, защищая своих любимых и помогая слабым.

– Хорошо, я поняла! – перебила Полина, не в силах слушать, как сущность, забравшаяся в ее мужа, рассуждает о нем, препарируя его душевные качества.

– В самом деле, пора заканчивать наше интервью.

– Послушай, ты можешь убить меня, но не трогай его, – быстро заговорила Полина. – Потом скажешь, что я пыталась причинить мальчику вред, поэтому ты сделал это. Если Алик тебе мешает, можно просто отказаться от усыновления! Зачем убивать? Он ведь еще ребенок!

– Поверь, я отдаю должное твоей изобретательности и самоотверженности, – усмехнулся Не-Женя, – но…

– Нас двое, мы сможем ему помешать! – вдруг выкрикнул Алик. – Не давай…

Он хотел сказать еще что-то, но монстр молниеносным, почти незаметным движением ударил Алика, сшиб его с ног. Мальчик беззвучно повалился на пол, ударившись затылком о холодильник. Полина с воплем бросилась к ребенку, упала возле него на колени. Глаза мальчика были закрыты: он был без сознания.

– Алик! Алик, малыш, слышишь меня? – вновь и вновь повторяла Полина, пытаясь поднять его с пола. Мальчик оставался недвижим. – Мерзавец! Зачем ты ударил его? Он же ничего тебе не сделал! – вне себя закричала она, обернулась и с ненавистью уставилась на чудовище.

«Я что-нибудь придумаю! Должна придумать, пока мы еще живы», – крутилось в голове.

Нужно отвлечь его внимание, броситься вперед, вцепиться ему в глотку!

Полина снова поглядела на Алика, продолжая крепко прижимать ребенка к себе.

Теперь и идея выбраться на балкон не казалась такой уж глупостью: можно закричать, что ей угрожают, разбить стекло, позвать на помощь…

Додумать она не сумела.

В ушах вдруг зашумело. Гул быстро нарастал и вскоре сделался оглушительным, будто рядом шел на посадку самолет. Глазам стало горячо и жарко, тут же пришла и острая боль, словно по глазам полоснули лезвием.

Вскрикнув, Полина невольно бросила взгляд на своего мучителя. Он пристально, чуть наклонив голову, смотрел на нее, губы его шевелились. Монстр что-то говорил, но понять что было невозможно.

«Он пытается заставить меня…» – подумала Полина, но мысль ускользнула, и больше уже не было ничего – ни мыслей, ни чувств.

Полина летела и падала куда-то, вращаясь, кружась в густом синем тумане. Спустя мгновение она поняла, насколько чудесен этот полет.

Полина не чувствовала своего тела. Теплые воздушные потоки мягко подхватили ее и понесли ввысь. Она беззаботно парила, с радостью впуская в себя небесное тепло, купаясь в нем. Ни о чем не беспокоиться, не думать, не бояться – разве может что-то быть прекраснее? Ни проблем, ни забот, ни горечи. Радость, чистое, незамутненное, ослепительное счастье – вот что она сейчас чувствовала. Непонятно только, зачем нужно было так сильно противиться?