Тепло здесь в любое время года. Ласковые волны и сахарный песок. Мы едем в декабре, когда заканчиваются ураганы, и нас радует яркая вечная зелень и удивляют естественные бассейны в гигантских, сооруженных природой колодцах-сенотах, названных майя «воротами в царство смерти», хотя, скорее, сеноты – «ворота в царство красоты».

У меня на всё про всё своя теория. Да, не теория, это было бы громко сказано, а гипотеза, точнее, мысль о том, что метеоритный удар породил свои местные проходы-трещины в земной коре, ведущие вглубь Земли, по которым к поверхности поднялись интрузивные потоки магмы. Позже эти идущие из глубины планеты лавовые «столбы» были вымыты поверхностными водами, создав подобные образования на радость туристам, оценившим экзотику подземного купания, венчающего зрелище южноамериканских пирамид. В Чичен-Ице и произошёл контакт цивилизаций: пришельцев и аборигенов. Чичен-Ица стала репетицией противостояния религий, неизбежного в судьбе Земли.

Большая часть полёта в Мексику проходит над морем. И кажется, что внизу не вода, а твердь в муаровых потёках, и не дай бог случиться непредвиденному в недолгом перелёте, хотя над морем летим всего пару часов. И вот уже под нами пенистый контур берега и суша в мангровой зелени, но мы отчего-то сначала пролетаем вглубь суши и возвращаемся, и вот уже катим по бетону дорожки, выруливая к изогнутому хоботу аэровокзала.

Здесь всё нам привычно. Мы здесь в третий раз. В том же отеле с травяными крышами и мрамором полов переходов. Каменные стелы по бокам служат украшением с сюжетами диковинных фигур в странной одежде, леопардами, постройками.

На повороте тропинки от отеля к мраморному полу лабиринта крытых переходов – стела, на которой каменная змея кусает собственный хвост. Каждый раз, отправляясь сюда, я ей подмигиваю и как бы здороваюсь: кусай себя на здоровье. В символике разных народов так обозначается вечность, но что означала кусачая змейка здесь, под небом Мексики, где главным богом когда-то считался пернатый змей?

Приятно ходить по границе стихий, по самой кромке моря. Мы пристрастились к этому в Лимасоле, когда, казалось, всё разом рухнуло на родине, и я потерял работу, а мы уехали отдыхать на Кипр. В Лимасоле прибрежная ухоженная дорожка вилась вдоль райского цветения, в запахе эвкалиптов и «самого синего моря». С этого начались мои прибрежные брожения. Теперь это стало привычкой. В первое же утро я иду вдоль берега легендарного здешнего Средиземного моря Америки.

Всё здесь мне кажется вечным. С размаху бросались в воду коричневые пеликаны, и волны моря равнодушно лизали песок. Взошедшее солнце успешно боролось с узлами низких туч над Косумелем. Одетые в форму служащие торопливо закапывали в песок выброшенные морем водоросли. Любители бега трусили вдоль моря. Монотонно и неуклонно, как время, двигался по радужной кромке горизонта призрачный косумельский паром.

Я снова иду вдоль этих странных, не похожих ни на что сооружений, нежных салатовых и кремовых тонов, дивясь их необычному, но видимо, удобному нагромождению выступов и плоскостей, разновеликих окон и балконов, и далее мимо гигантских треугольных ушастых крыш, «ушастиков» местного фасона и по соседству и невдалеке изящных башен королевского отеля, а дальше за ними начинались частные владения, сначала попроще, а потом всё вычурней и интересней, с загадками владельцев.

Это было даже своего рода поклонение. Мало того что здесь ключ поворота истории от динозавров к млекопитающим, но и разгадки более поздней истории. На полуострове в подводной пещере, названной по-испански «чёрной дырой», среди костей саблезубых тигров и гигантских ленивцев американские и мексиканские дайверы обнаружили скелет «водяной нимфы» – девочки-подростка, позволивший учёным утверждать, что аборигены обеих Америк, заселившие их с севера на юг, были из Сибири, и около двадцати тысяч лет назад перешли из Азии в Америку по межконтинентальному Беринговому мосту. Словом, для меня это была загадочно-легендарная земля, открывавшая глаза на многие земные кроссворды.

2

В дверь стучат. «Ах, это было некстати. Мы только легли отдыхать. Но что поделаешь, притаиться, не отвечать?» Снова настойчивый стук. Так стучат, например, по делу, как в прошлый раз, когда пришли с дезинфекцией от насекомых, или пополнить минибар. «Да, – произношу я через дверь, – сейчас». В ответ клокочущая речь.

За дверью с виду безликий человек с корзиной фруктов. «К чему здесь фрукты? Пойди пойми, когда в избытке всего полно. Ошиблись номером, или принято в курортном отеле встречать гостей фруктами? Лучше не возражать и поблагодарить». Фрукты в корзине разные, и среди них диковинные. Один я попробовал – внутри сплошные семена: скользкие, черные, с виду лягушачья икра, однако на вкус приятно кисло-сладкие, проскальзывающие в тебя и, видимо, полезные, как и многое, с чем только знакомимся и ещё не успели познать. Дверь закрылась. Поставив корзинку на каменный стол, я не перестаю размышлять: ошиблись или в качестве сервиса?

Приносили и в наше отсутствие несколько дней подряд. В третий раз, вернувшись, находим фрукты на столе. Но от кого? Каждый раз визитная карточка с картинкой виллы у берега моря и словами: «Добро пожаловать в Плая дель Кармен».

3

Это утро не показалось мне особенным. Всё было залито пепельным предрассветным светом. Там и тут по газонам вприпрыжку бегали сереки, деловито, ни на кого не обращая внимания, бродил среди травы коати, виляя длинным пушистым хвостом.

Я опять иду вдоль берега на восходе, мимо вытянувшегося строя пальм, что выглядели «ужасами войны» в прошлый приезд. Коротко обстриженные, спелёнутые перед ураганом и до сих пор нераспутанные, словно опасность сокрушительного ветра не прошла.

У моря тянет пофилософствовать. О всеобщей стратегии – избежать урагана и в жизни, с Римкой для меня. В последнее время она мне очень не нравится. И что с того? Не впервой, хотя в этот раз и особенно.

Иду по самой кромке моря. Берег пуст. Высоким забором выстроились за пляжем стройные пальмы. Подальше вдоль берега их уже распеленали, и среди обстриженных пальмовых ветвей появилась брызжущая зелень изумительной красоты. Она выплескивалась изумрудными фонтанами из высоких стволов. У этих стриженых пальм не отросли ещё пока роскошные гривы, и то, что успело отрасти, напоминало плоские букеты. На верхушке некоторых красовались даже забавные хохолки, как у серьезной птицы Grulla Coronada, дежурившей постоянно у реквизита вчерашнего вечернего шоу, подготовленного к отправке между корпусами.

На востоке над Косумелем раскочегаривалась адская кухня. Солнце, пометавшись в поисках просветов среди низких туч, засветило ярким стойким прожектором, выстроив на воде яркую «дорожку к счастью», поворачивающуюся ко мне куда бы я ни шёл, словно суля теперь мне постоянное стойкое счастье.

По песку важно бродили чайки. Ряды пустых кресел напоминали летний театр во внеурочные часы. Волны неустанно лизали берег, и когда из-под слизанного песка появлялся темный слой, становилось ясно, что волны обнажили погребение водорослей, закопанных прежде пляжными служащими.

Прохожу мимо странных и непохожих ни на что сооружений, дивясь их необычному, но видно, удобному нагромождению с обилием крыш, террас, граней ромбовидной формы, неожиданных выступов, напоминающих находки мавританской архитектуры – приветом от нашего панка.