9

Утром общение продолжается. Они приходят позже, но достаточно, чтобы занять лежаки.

Они уже шутят.

– Я люблю её, – улыбается Отто, кивая на Хельгу, – а она байкальского рачка эпишуру.

– Да, но это необыкновенный рачок, – добавляет Хельга, – он пропускает воду сквозь себя, и от этого вода в Байкале такая чистая. Я сама выбрала себе роль эпишуры и занимаюсь очисткой рек.

«Не сотвори себе кумира» – библейские слова. Они созвучны цитатам разных религий. Конечно, проще раз сформулировать и попкой повторять, но это для тёмных. Я не поклонник Ленина, но не могу не вспомнить одну из его цитат: «Нужно иметь свою голову на плечах, чтобы в каждом отдельном случае уметь разобраться». А человеку удобнее не думать, а кому-то подражать. Пусть кто-то выработал свои позиции, ломая голову и размышляя, а мне удобнее этим воспользоваться. Это практично. Вот и теперь. «Немцы в Европе лидеры и многое берут на себя, и им поневоле достаётся. Но это в общем, а в частности: мне проще убедить себя в необходимости контакта с ними».

– Не берите в голову, – говорит Хельга в заключение.

– К вашему сведению, – добавляет Отто, – не только нам и вам повезло. Моя жена астролог и ясновидящая. Владеет толкованием звёзд. На отдыхе она обычно не практикует, но вы нам понравились.

– Для меня ваш гороскоп прост, и вы абсолютно ясны, – говорит мне Хельга. – Не хочу вас пугать, но вас ждут большие неприятности. Не здесь, на отдыхе, а по возвращении. Последствия, впрочем, для вас не особенно страшны. Страдать вас заставит некая Берта. Нет, это не из области любви. Против неё всё в итоге и обернётся. И это не единственное. Беды и хлопоты займут у вас приблизительно год. А дальше проблемы вас минуют, вам повезёт, и полоса жизни станет для вас до противности ровной. Остаток жизни вы проживёте без хлопот. Удачи вам!

Кричали птицы, в центральном, огороженном от остального бассейна джакузи бурлила вода. С той стороны бассейна выделялись черными головами фотографировавшиеся японцы, видно, прибывшие на экскурсию.

Я слушал и думал: все наши страхи на пустом месте и, наверное, когда-нибудь над ними посмеются. Такое время, и хотя бы в будущем разобрались. А может, будущего не будет. Со всем покончит война, она сотрёт нашу цивилизацию с лица Земли. Последние исследования доказывают, что и на Марсе закончили атомной войной, и теперь на соседней планете красная пустыня, хоть шаром покати. Что будет с нами завтра? Хотя, возможно, нам лучше этого не знать.

1

Я возвращаюсь с радужными надеждами послать всё прежнее к чёрту. По фигу мелкие бодания, к чему мне они? Доколе эта суета? Я возвращаюсь из отпуска даже раньше. Мой отпуск, конечно, был предварительно в деталях согласован со всеми «от и до». С утра сначала, как всегда, я отправился на занятия по языку, а после них, причем заметьте, на день раньше, чем положено и согласовано с программой в Employment Center. Римка должна быть мною довольна, тем самым я закрываю на этот день проблему почты, которой приходится заниматься в наше отсутствие ей самой. Она встречает меня улыбкой, но что-то в её улыбке на этот раз мне окончательно не нравится. Она поручает мне отправить в почте своё личное письмо. Письмо, впрочем, в конверте без адреса. Возвращаю с улыбкой ей чистый конверт и отправляюсь на почтовый этаж. Она сама своё исправит и отошлёт. Не думал я тогда и не догадывался, что этим письмом решалась моя судьба. В её письме в дирекцию и содержалось обоснование моего увольнения из программы.

Вот те на! Да я и сам в принципе не против закончить программу. Я ведь в числе самых старых в программе, пора и честь знать. Но я против наглого Римкиного вранья. О чём? Что я, мол, главный нарушитель дисциплины. Что я уехал самовольно неизвестно куда, что я и то, и это… А верно лишь, что прервал субсидированную языковую учёбу, себе самому назло. Но если судить не сгоряча, я возмущён не фактом, а враньем и отношением.

Да, мы и сами собирались уйти из программы. Теперь гражданство давало на это шанс – крохотное пособие, на которое всё-таки можно существовать. Планировали уйти через месяц-два, и этот случай был как бы нам на руку при нашей нерешительности, но поразила бессовестная несправедливость вранья. Написали бы иные формулировки, и мы не против, и даже поблагодарим. Но всем вокруг было абсолютно всё равно. Для окружающих важен факт принятия решения – мы вне программы – и непонятно, как нас могут формулировки волновать. Важны причины.

Для окружающих я теперь в роли воробушка, что прятался от снега, стужи и ветра под нашим настилом. Призвание Римки – мучить людей. Это её карма, с которой, может, она и сама мучается. Не в силах избавиться и несчастна, когда не причиняет кому-то боли. Она садистка и, должно быть, из свиты дьявола, запрограммирована на зло и всеми силами старается заданное оправдать. Дошла очередь и до меня, и вот я вышвырнут из конторы, причём нечестно, по выдуманному поводу.

Бьюсь как рыба об лёд. Но со мной решено, и никого уже не волнует повод. До поры до времени для меня всё было прогнозируемо, и вдруг мигом беспричинно разрушилось. С Римкой бесполезно бороться, она из стержневых фигур местной администрации: надёжна, прочна и устраивает супервайзеров. А супервайзерами её были сначала бесстрастная Малика, затем Ямина – афроамериканки, которым довелось испытать на себе эффект безотказного льстящего разложения. Я по-своему был не прав, не поняв этих отношений, и только потом распознал что к чему.

Вечно не будет везти. Поверь, цепляйся за встретившийся клочок на каменной глади восходящего пути, бейся лягушкой в сметане будничных обстоятельств, в которые угодил, жди своего момента, и всё будет хорошо. И хорошо быть верующим, верить, например, что сверху беспаузно наблюдает за тобой доброжелательный системный аналитик. Верить во что-то полезное, хотя бы в то, что всё-таки тебе непременно повезёт, хотя временами это трудно и почти невозможно. Но не вечна в жизни чёрная полоса, и расчищай себе площадку для взлёта.

Теперь мне нужно что-то реальное, эффективный «метод Воскресенского», так бы я его назвал. Простейшее из возможных. Воскресенский помочился тогда на парящую на старте ракету, тем самым устранив множество забот (слив ракеты, потекшей на стартовом столе, удаление её и переиспытания). Замерзание мочи прикрыло утечку жидкого кислорода, когда ракету собирались сливать.

Мне нужен выход, но я его не нахожу.

2

Я весь проткнут стрелами проверок и сомнений, как святой Себастьян, и понимаю, что главное для меня впереди, и к этому готовлюсь.

А происходит вроде бы обычное. Мне в коридорах все сочувствуют. Директор центра в коридоре ниже этажом советует продолжать борьбу и жмёт сочувственно руку. Но только всё это – действие в пустом. Сопротивление моё для них в порядке вещей, однако своя рубашка ближе к телу.

«Щука, жужелка и рак танцевали краковяк».

Всё это для меня бесполезно. Всё это ритуальные танцы ради приличия. У них простая философия: довольны тем, что имеют. Им жить спокойно, не мучаясь, не завидуя, не создавая ненужных проблем. Философия, удобная в старости, когда силы на исходе. Умом понимаешь, что это философия пораженчества, но с нею удобнее жить.