Бывают журналисты, которые сразу связывают карьеру с определенной темой. Не то что сегодня собрал мед с незабудки, завтра – с иван-чая, и любой дока по этой части, если не лень, найдет способ сообщить тебе, что ты профан. Сколько раз я попадала в подобный переплет, не счесть.

Такой подход к делу тоже не возбраняется, но очень уж плодотворно иметь свой конек. Любой радиослушатель способен узнать по голосу журналиста, который изо дня в день рассказывает о здоровье или экологии, спорте, балете, ресторанах, изобразительном искусстве, криминале, вечном двигателе или предстоящем переселении на другие планеты. И для журналиста удобство – всякий раз не раскочегариваться с нуля.

Скажем, если ты спец по военной форме – тебе известны какие-то особые, никому неведомые подробности, например что солдаты русской армии при Петре Первом гульфик набивали сеном, чтобы выглядеть мужественней.

Кто с нами разговаривает о музыке?

Артемий Троицкий, Дмитрий Ухов.

Дружно назовем первого диск-жокея в истории радиовещания на просторах Советского Союза, радиоведущего Русской службы Би-би-си Всеволода Новгородцева, прославленного автора программы «Рок-посевы», около 30 лет продержавшейся в эфире, программы «Севаоборот» и ежедневной информационной передачи «БибиСева».

В 80-годы его радиопередачи записывали на магнитофонные ленты, тексты перепечатывали. Группы Queen, Deep Purple, Pink Floyd, Led Zeppelin прогремели в СССР, считай, лично благодаря Севе.

В юности за полночь, в темноте, в обнимку с приемничком слушала я завораживающий голос Виктора Татарского. Чуть не полвека стукнуло «Встрече с песней», где он зачитывал письма фронтовиков – истории о том, какую громадную роль в их судьбе сыграла та или иная песня.

Именно истории жизни, связанные с очень редкими композициями – их Татарский разыскивал среди меломанов, филофонистов, чудом сохранивших старые пластинки.

Кто смог бы произнести вслед на ним: «Дело в том, – говорил легендарный ведущий, – что у меня в передаче примерно восемьдесят процентов вещей, ни разу прежде не звучавших, потому что написаны были давно и след их потерян»?

Разве что главный редактор радио «Культура», ведущий теле– и радиопередачи «Мой серебряный шар» Виталий Вульф, который служил Актеру, таланту, уникальной человеческой индивидуальности, как Дон Кихот – несравненной Дульсинее. 30 лет он работал в Институте международного рабочего движения АН СССР, в отделе, где заведующим был мой папа Лев. Там Виталий Вульф начал изучать американский театр, переводил пьесы Юджина О’Нила, Эдварда Олби, Сомерсета Моэма, Теннесси Уильямса (около 40 пьес!) и всегда приглашал Льва и Люсю на премьеры. Иногда и мне перепадала контрамарочка.

Виталий Яковлевич много ездил с выступлениями по стране.

– Как я могу не отпустить Виталия, – говорил папа, – если он приходит ко мне уже с билетом на самолет и говорит: «Левушка! Я сегодня улетаю в Новосибирск, в Академгородок на встречу … со мной»?

Кто-то из великих тонко подметил, будто имея в виду нас, журналистов: надо знать все о чем-то и что-то – обо всем. Какое удовольствие слушать корифея по современному искусству Григория Заславского, книжного фаната и литературного критика Александра Гаврилова.

Уж на что я спокойно отношусь к автомобильной теме, но как попаду на «Парковку» Сан Саныча Пикуленко, искренне считающего, что человечество за свою историю ничего не создало лучше, чем автомобиль, слушаю и восхищаюсь. Это ж надо так въехать в топик, что на небесный глас разума: хорош загрязнять атмосферу, айда пересаживаться на велосипеды – он чуть не выскочил из студии, шваркнув дверью.

Не знаю, мне ближе другой путь. Есть такое понятие – «запах огня». Тибетцы, путешествующие по горам или пустыням севера, обладают способностью на большом расстоянии чуять запах горящего костра, даже если он горит без дыма.

Так я всегда устремляюсь на «запах огня». И порою берусь за тему, которая для меня полностью терра инкогнита, но чувствую, что работа над ней расширит границы моего мира.

Бывают профессионалы, у которых жизнь и работа неразделимы. Однажды знакомый корреспондент радио отправился на Север в фольклорную экспедицию. Хотел записать свадебный обряд или хотя бы похоронный, а там ни свадьбы, ничего. Сплошные серые будни.

Командировка недолгая, того гляди возвращаться, что ждать у моря погоды? Тогда он взял и женился. Нашел невесту, сделал предложение и такую свадьбу записал! Все ахнули. Да еще в Москву привез красавицу жену.

Рине Зеленой

Десять лет спустя…

Двадцать лет спустя…

Тридцать лет спустя…

…дитя.

«Я всегда надеялся, когда видел Тарковского, что он будет читать стихи, – рассказывает фотограф-художник Витя Усков. – Так вот Арсений Александрович никогда за рюмкой стихи не читал. Историю или эпизод из жизни – пожалуйста. А стихи – нет.

Впервые я услышал, как он читает стихи, в Центральном Доме литераторов. Там был его творческий вечер. Зал полон, проходы забиты, люди толпятся у дверей. Тарковский читает: одно стихотворение заканчивает, другое начинает, одно заканчивает, другое начинает. В зале тишина, все замерли. Ни до, ни после я не видел такого переполненного зала. А он, не останавливаясь, – одно стихотворение за другим. Очень серьезно относился к чтению стихов. Юра Коваль сколько раз просил его при встрече почитать стихи, а он: «Юрочка, ты лучше спой, ты расскажи».