Буркнув себе под нос нечто неразборчивое, Михаил выплеснул застоявшийся чай в раковину, сполоснул чашку и поставил ее на стол. Мимоходом поправил семейную фотографию на тумбочке. Вот теперь все, полный ажур. Можно и в город ехать. Подойдя к зеркалу, он придирчиво провел ладонью по щекам и подбородку, поправил фуражку на голове. Затем присел перед тумбочкой и вытащил две запасные обоймы к «ТТ».

К приглашению начальника фельджандармерии капитан относился серьезно. Мало ли что там могло произойти. С Клауса станется пригласить коллегу на дружескую перестрелку с бандитами. Человек он искренний, хороший, но немного разгильдяй. Оружие перед поездкой проверить не помешает. А вот записную книжку Михаил из планшета выложил. На всякий случай.

Еще раз пробежавшись по квартире придирчивым взглядом, Гайда вышел на крыльцо и тщательно закрыл за собой дверь. Трое солдат с машиной уже ждали его перед домом. Часы показывали полвторого. Оружие проверено, бензина полный бак — можно ехать.

До фельджандармерии они добрались за полчаса. С первого же взгляда, тут не надо быть сыщиком, все было ясно — коллеги собрались на серьезную операцию. Перед скромным двухэтажным домиком военной полиции стояли три тяжелых тентованных грузовика. То тут, то там на тротуаре кучковались солдаты в форме военной полиции. Все с оружием, у некоторых вместо пехотных карабинов короткие, тускло отсвечивающие вороненой сталью автоматы. Навскидку, перед крыльцом собралось больше взвода.

Поднявшись на второй этаж и зайдя в кабинет обер-лейтенанта Мюллера, Гайда коротко приветствовал товарища. Тот, не прерывая разговор с двумя молодыми людьми в форме военной полиции и со знаками различия лейтенантов, приветственно махнул рукой советскому коллеге и показал рукой на диванчик. Удивившись такой встрече, Михаил, не подав вида, опустился на диван и, закинув ногу на ногу, закурил.

Немцы были полностью поглощены беседой, судя по всему, речь шла о захвате какой-то фермы в пригороде. Клаус Мюллер водил карандашом по карте, объяснял лейтенантам, где и в какое время они должны сосредоточить своих людей, требовал, настойчиво требовал не устраивать незапланированные инциденты, не отвлекаться на не относящиеся к делу происшествия и не задерживаться с развертыванием. Молодые внимательно слушали.

«И где Клаус таких молокососов нашел?» — пробурчал себе под нос Гайда, аккуратно стряхивая пепел в пустую консервную банку. Лейтенанты, судя по всему, вместе со своими людьми прибыли в город незадолго до него и даже не успели определиться на местности. Зеленые юнцы, только из училища, совсем пороху и портянок не нюхали.

Наконец, добившись от помощников какого-то понимания, Мюллер отправил их на улицу к машинам. Лейтенанты вскочили по стойке смирно, отдали честь и, щелкнув каблуками, строевым шагом направились к двери. Гайда смотрел на них с нескрываемым интересом. Сами офицеры уделили ему только пару коротких оценивающих взглядов.

— Извини. Пришлось на детский сад время тратить, — проговорил Мюллер, когда за лейтенантами закрылась дверь.

— Бывает, — Гайда поднялся с дивана и шагнул к столу.

— Добрый день, — Клаус Мюллер с широкой открытой улыбкой на лице протянул навстречу руку.

— Добрый день, — разговаривали они по-немецки.

— Микаэль, угости папиросой, пожалуйста. Сам знаешь, у тебя всегда хорошие папиросы, не то что наш эрзац.

— Пожалуйста, — Михаил протянул коллеге распечатанную пачку «Дымка». Табак у немцев действительно был паршивый. Пожалуй, солома, пропущенная через лошадь, и то была бы не такой мерзкой.

— Благодарю, — Клаус чиркнул спичкой, жадно затянулся и выпустил в потолок клубы ароматного дыма. — Ты мой спаситель, — заявил полицейский.

— Лучше расскажи, что случилось и что у тебя за детишки собрались?

— Салаги, зелень салатная, — буркнул Мюллер пренебрежительным тоном. — Пришлось вызвать поддержку, а то моих слишком мало.

— Намечается? — Гайда прищурился, наклонив голову набок.

— Мои агенты раскрыли две базы подпольщиков. По словам осведомителей, это крупные отряды повстанцев, настоящие бандиты. Сегодня будем брать.

— Поздравляю, — уважительно произнес Гайда. На его взгляд, немцы готовились брать не подпольщиков, а давить настоящий партизанский отряд, но он решил не вмешиваться. Пусть Мюллер сам решает и отвечает, в конце концов, это его территория.

— Рано поздравлять, — махнул рукой Клаус. — Бандиты находятся на этих фермах, — полицейский ткнул пальцем в карту. — Вот этот хутор прошерстит Ганс, — как понял Гайда, речь шла о заместителе Мюллера лейтенанте Гансе Эгере, — я ему отдал всех своих людей. А сам вместе с подкреплением буду брать ферму в Сольеже.

— Деревенька к северу от города вверх по реке?

— Точно. Вот, смотри: один взвод спешивается в пяти километрах от фермы, перекрывает дорогу и идет цепью через лес. Ровно в пять часов пополудни они должны охватить ферму полукольцом и отсечь ее от леса. Мы со вторым взводом проезжаем через деревню, с ходу разворачиваемся в километре от фермы и идем брать повстанцев. При этом машина с полуотделением отходит к берегу и захватывает лодки. Вот тут.

— Неплохо. А они нас не заметят? — поинтересовался Михаил.

— Не успеют. Если Клотштейн скрытно пройдет по лесу и не пропустит дозорных, они не успеют сбежать. Мы их возьмем тепленькими.

— Когда едем? У меня с собой трое бойцов.

— Отлично! Держим их в резерве, на случай неприятностей.

Гайда недоуменно потер подбородок. Однако Клаус крайне низко оценивает свое подкрепление, если рассчитывает на резерв из троих советских солдат роты аэродромной охраны. «Наверное, думает, что у меня все люди переодетые энкавэдэшники», — сделал вывод капитан.

Дорога до фермы не заняла много времени. Первой по грунтовке пылила «эмка» с Гайдой, Мюллером и советскими солдатами. Следом рычал мотором трехосный «Битц» с немецкой пехотой. Не доехав около десяти километров до деревни Сольеж, Клаус попросил Михаила остановить машину.

— Опережаем график, — пояснил обер-лейтенант.

— Петя, тормозни машину, — согласился Гайда.

Легковушка свернула на обочину и замерла, следом затормозил грузовик.

— Подождем, — произнес Клаус Мюллер.

Немец открыл дверцу машины и закурил. От вони немецкого горлодера один из сидевших на заднем сиденье бойцов закашлялся.

— Разрешите, товарищ капитан?

— Пять минут, — бросил через плечо Михаил Гайда.

Сидевшие рядом с немцем солдаты разом выскочили из машины.

— Тесновато, — заметил Клаус. Торопливость бойцов он понял по-своему.

Водитель заглушил мотор и тоже открыл дверцу. При этом он брезгливо поморщился и бросил на немца испепеляющий, полный негодования взгляд искоса. Непонятно, что немцы пихали в свои сигареты, но, пожалуй, сушеный кизяк по сравнению с этим, мягко говоря, табаком сошел бы за гаванскую сигару.