Маха частенько оставалась ночевать в его имдэ, в доме, хозяин которого с самого начала приютил чужака. Судя по всему, разрешение на любовь она получила. Семьей их с викингом отношения нельзя было назвать, однако мужчина все больше привязывался к этой уютной, ласковой и на диво образованной девушке, а она, похоже, привязывалась к нему. Жрица проводила со скандинавом не так уж много времени, и, даже выкроив для него вечерок, могла в любой момент сорваться с места, ибо в соседнем селении приспичило раньше времени рожать какой-нибудь девчонке, или крестьянин располосовал ногу косой. Он понимал – у нее были свои обязанности, пренебрегать которыми нельзя.

На праздновании Имболка ранней весной он ее вовсе не видел, и радовался лишь тому, что его не заставили драться. Впервые он мог повеселиться, как все остальные селяне, вдоволь полакомиться яствами и легкомысленно налакаться пива. Он и повеселился бы, но почему-то не было настроения. И дело даже не в Махе – ему просто не хотелось больше торчать в этом селе. Он и раньше не мог долго находиться на одном месте, оттого и покинул Нейстрию. Он решил, что еще слишком молод, чтобы заниматься хлебопашеством и довольствоваться изготовлением хозяйственной утвари для односельчан. Он хотел большего.

Правда, попытки узнать у Махи, как выбраться из кольца, очерченного заклинанием, он давно оставил. Еще осенью девушка мягко, но непреклонно дала ему понять, что помогать ему не станет – а вот не может или не хочет, ему было безразлично. Впрочем, сказано это было достаточно жестко, так что уговаривать ее было бесполезно.

Она пропала еще перед Имболком и не появлялась почти до самого Бельтайна. Агнар даже немного затосковал и, хотя считал, что о влюбленности или даже простом увлечении говорить рано, увидев ее, почувствовал себя почти счастливым. Правда, ненадолго.

– Прости, – улыбнулась она. – Я была на Моне, а затем вынуждена была отправится на Эрин… Словом, задержалась.

– Да я понимаю. Ты у меня женщина занятая, – ответил он. – Но теперь-то задержишься хоть ненадолго?

– Задержусь, конечно. Неужели ты скучал?

– Конечно. Ранней весной нет почти никакой работы для хорошего кузнеца, а рабочий инструмент можно привести в порядок за несколько дней. Это я уже сделал. Даже драться было не с кем, последний поединок был еще зимой.

– А мне казалось, ты не в восторге от наших традиций и предпочел бы отказаться от сражений во славу белгского народа.

– Предпочел бы, верно. Вот только посидишь без дела – даже по драке затоскуешь.

Он присел на огромный валун, лежащий рядом с источником. Они снова встретились здесь, Агнар успел полюбить это место. Тут редко кто-то появлялся, а в остальных уголках того скудного круга, который очертило викингу заклинание, людей всюду было слишком много.

Перегнувшись через камень, он посмотрел в глубину источника. Он никогда не замерзал, даже в самые сильные холода, когда земля одевалась в снежные покрывала, а каждая веточка окаймлялась инеем, над молочно-белой от стужи гладью воды поднимался неуемный бугорок, и пар сворачивался колечками, особенно ранним утром, когда похолоднее.

Конечно, по-настоящему холодно здесь не бывало. Иногда, слушая причитания хозяйки дома, мол, и огурцы соленые в кадках померзнут, и дров не натаскаешься для очага, Агнар вспоминал Норвегию. Когда ему было одиннадцать лет, зимой на Норвегию навалился такой мороз, подобный которому припомнили только старики. Даже берег моря сковало коркой льда, по фьордам можно было кататься на санях, запряженных оленями или собаками – кому как нравилось, а стены большого дома к утру изнутри покрывались густой белесой коркой. Тогда он за ночь умудрился отморозить руку, которой ночью прислонился к стенке, и, если б не знахарка, так бы и остался без пальцев.

Тогда трудно было дышать, а ночью плевок замерзал на лету, и одышка мучила даже молодых. Люди сидели по домам вместе со скотом, и чтобы далеко не ходить, растаскивали на дрова второстепенные постройки. Родственники рассказывали, что дальше на север померзли все посевы, погибла половина скота и многие люди замерзали в своих домах насмерть. Вот это была зима, а здесь, на Островах… Разве это зима? Так, легкие заморозки. Викингу даже нравилось дразнить местных крестьян, рано поутру, в самый холод выбираясь во двор по пояс голым и обливаясь водой. Это бодрило.

– Как тебе наши зимы? – спросила Маха, ладонью зачерпывая из источника воду.

– Тепло.

– Всегда?

– У вас даже по реке нельзя зимой гулять. Лед тонкий, и устанавливается меньше, чем на месяц. И то постоянно подтаивает.

– А у тебя на родине по-другому?

– У нас, как это говорят, зимой собачий холод. Но это неинтересно.

– Почему же? – вежливо возразила она. – Мне всегда интересно слушать истории о других странах. Наверное, тебе здесь лучше, чем там.

– Лучше? – усмехнулся скандинав и тоже сунул руку в источник. Вода показалась ему даже теплее, чем обычно. – Хм…

– Понимаю, – Маха примирительно подняла руку.

Она хотела сказать еще что-то, но запнулась, глядя на него, задумчиво наблюдающего за водяным бугорком, пляшущим по поверхности источника. Девушка видела его лицо только в профиль, и ее поразило, как обострились его черты и какие глубокие складки пролегли от крыльев носа до уголков губ. Сейчас он больше напоминал тридцатилетнего, уже успевшего многое повидать на своем веку мужчину. Впрочем, она испытала не жалость, – Маха понимала, что такое чувство, как жалость, унижает мужчину; жалость говорит о его слабости, а он, даже зажатый обстоятельствами в угол, не был слабым, – а сочувствие и пронзительное, как ночной ураганный ветер, желание, чтоб он добился всего, чего в этой жизни хочет.

Еще мгновение она боролась с собой.

– Тебе здесь настолько плохо?

– Да не так, чтобы очень…

– Ладно, давай откровенно. Я знаю, ты не хочешь здесь оставаться. Но чего ты хочешь? Добраться до этой своей… северной страны?

– Да нет, пожалуй. Зачем мне туда… Разве что посмотреть на своих предков… Наверно, это было бы интересно.

– Но ты же думал о чем-то таком… Ну, если освободишься, то направишься ведь куда-нибудь?

– Я, честно говоря, хотел найти того альва, который меня сюда загнал…

– И отомстить?

– Да нет… Может, и отомстить – потом. Но сначала заставить его перенести меня в мое время. А там видно будет.

Маха серьезно посмотрела на него.

– Ты полагаешь, что сможешь заставить его?

– Честно говоря, хотелось бы попробовать. Но сначала нужно его найти – он ведь сейчас совсем молодой, мне его и не узнать-то будет, я ведь даже имени его не знаю. Но видишь ли, Маха, я привык решать проблемы по мере их возникновения. Мне пока до беседы с альвом как до Согнефьорда пешком.

Она колебалась еще несколько мгновений, а потом все-таки решилась.