Шевельнувшись в кресле, Глеб посмотрел на Исая, взглядом спрашивая, что в пакете. Начальник охраны на этот раз не успел опередить посетителя — тот быстро прокряхтел вместо него:

— Это меня не касается. Меня попросили отнести — я отнес.

Продолжая глядеть на начальника охраны, Глеб ждал, что скажет тот. Проверено ли содержимое пакета? Но опять вклинился сонч, перехватив взгляд Корозова. Выкрикнул тонко:

— Да ты не бойся, мужик, там не взрывчатка, шмотки какие-то! Твой шнырь полазил своими лапами, я видел!

— Женское белье, Глеб, — подтвердил Исай и потер пальцами лоб. — Я думаю, вещи Ольги. — Отодвинул сонча в сторону и положил пакет на стул.

Поднявшись из кресла, Глеб напружинил мускулы и выступил из-за стола. Исай на приставной столик выложил из пакета женский топ и юбку. Корозов узнал вещи жены. Твердой походкой подошел к ним, дотронулся рукой:

— Да, ты прав, — сказал Исаю и повернулся к посыльному: — Как они попали к тебе?

— Обыкновенно. Парень подкатил, сунул купюру и вежливо попросил доставить, — сказал тот и нервно задвигался под взглядами Глеба и Исая.

Подступив к сончу, Исай взял его за плечо и сжал костистыми пальцами. Посыльный согнулся от боли и дернулся в сторону. Исай сжал крепче и задал вопрос:

— Ты запомнил его? Как он выглядел?

Рванув плечо, намереваясь освободиться от руки Исая, сонч взвизгнул:

— Пусти, не цапай! Парнище как парнище, при деньгах и со стволом.

— Мы пойдем, Глеб! — сказал Исай Глебу. — Потолкуем по душам. Может, что-то более конкретное натолкуется.

После кивка Корозова Исай сгреб посыльного в охапку, развернул лицом к двери и вытолкал из кабинета. А тот плаксиво запетушился:

— Не о чем мне с тобой толковать. Моих дел здесь нет.

Оставшись в кабинете, Глеб взял в руки вещи жены, внимательно осмотрел их. Он хотел увидеть, нет ли следов крови, но ничего подобного не заметил; не было и грязи, которая могла бы указать на плохие условия, в каких находилась Ольга. Вещи были чистыми. Впрочем, это еще мало о чем говорило. И совсем не подтверждало того, что Ольга была жива. Ведь вещи могли снять с нее раньше. Трудно было определить свое отношение к этой посылке. Он не чувствовал определенности. Мысли бурлили в голове, когда на столе вновь зазвонил телефон. Глеб наклонился над столом, поднял трубку. Секретарь негромко объявила:

— Опять звонит тот же голос. Соединить?

Переступив с ноги на ногу, Корозов перехватил трубку в другую руку, сдавил ее пальцами, сказал:

— Соедини!

В трубке снова раздался спокойный и вежливый голос Велинской:

— Ты получил посылку, Глеб?

Сделав минутную паузу, прежде чем начать разговор, он думал в эту минуту, что ему нужно максимально протянуть время, чтобы втянуть вымогательницу в игру по своим правилам и выиграть поединок. Это была хорошая мысль — заставить похитительницу играть по своим правилам, — только вот, к сожалению, правил он никаких еще не выдумал, потому что не представлял, какой следующий ход предпримет вымогательница. Надо было во что бы то ни стало больше вытянуть информации. Глядя на обстоятельства с этой стороны, ему хотелось, чтобы из набора слов, сказанных воровкой, можно было вычленить нужные. А для этого надо заставить вымогательницу много говорить. Хотя, судя по первой встрече, которая произошла в квартире, девушка была осторожной и не особенно бросалась словами, в которых могла быть полезная для него информация. Однако она — женщина. А у женщин эмоции подчас захлестывают разум. В порыве таких эмоций они способны забывать об осторожности. Вот на таких эмоциях надо попробовать сыграть. И чем черт не шутит, а вдруг удастся узнать больше об Ольге! Минутную заминку Глеба Велинская восприняла как замешательство. Но она не торопила, она терпеливо ждала, когда Корозов ответит на ее вопрос. И он выдохнул всей грудью:

— Посылку получил, но доказательств не увидел.

Теперь настала минута, которую выдержала в молчании Велинская. Первый порыв у нее был — возмутиться. Разве это были не доказательства того, что Ольга в ее руках, куда уж лучше? И когда она заговорила, в ее голосе послышалось неприкрытое раздражение, она не постигала, почему посылка не убеждала Корозова. Услыхав это раздражение, Глеб в душе порадовался. Ага, зацепил, теперь бы раскрутить, довести до истерики, чтобы та подобно языкам жаркого пламени подпалила девушке мозг, заставив воровку сыпать словами, как из рога изобилия.

— Твоя посылка ровным счетом ни о чем не говорит! — добавил Глеб и вернулся в кресло. Сел, опершись локтем на столешницу.

В ответ последовало короткое недовольство:

— Разве ты не узнал вещи своей жены? — спросил резкий звонкий голос.

— Они похожи, но не более того. Такие вещи можно купить в магазине. Я завтра могу прислать тебе вещи, какие были надеты на тебе! Скажи только, куда прислать? — Глеб начал игру, надеясь, что своим недоверием вызовет реакцию возмущения.

И такая реакция последовала немедленно:

— Ты обвиняешь меня во лжи?

— Но ты же обыкновенная воровка, живешь тем, что обманываешь людей! — жестко ответил Корозов, старательно нагнетая обстановку.

На другом конце Велинская сморщилась, ее ноздри хищно вздрогнули, загар на лице смешался с приливом крови к щекам и стал более темным:

— Я обворовываю, но при этом никому не обещаю, что они станут богаче! Заметь: никому не вру, никого не обманываю!

Громкая ухмылка Корозова была услышана Дарьей и уколола ее:

— Что за бред ты несешь? — сказал он. — Чушь полная! Разве воровство с помощью гипноза — это не обман? Твое ремесло без обмана — все равно, что птица без крыльев. — Глебу хотелось устроить ей настоящую трепку, чтобы она завизжала от негодования. — Люди перед тобой открыты, и ты не предупреждаешь их, что хочешь обворовать. Это и есть вранье. Ты и меня сейчас всячески пытаешься надуть!

Голос на другом конце издал возмущенный возглас. Но не преобразовался в слова. Не прервал Глеба. Продолжая гнуть свое, Корозов давил, не останавливался:

— Ты прислала мне женские вещи вместо доказательства, что Ольга жива и находится у тебя! — не делая пауз, он метал на одном дыхании, но при этом все сильнее становился недоволен собой. Ему надо было, чтобы вымогательница произносила больше слов, но пока получалось наоборот: говорил преимущественно он. Его овальное, чуть удлиненное лицо горело, но голос звучал твердо.

Дождавшись, когда он закончит, голос Велинской раздраженно спросил из трубки:

— Тогда что для тебя послужит доказательством?

«Какой глупый вопрос она задает!» — подумалось Глебу. Разумеется, лучшим доказательством для него может быть немедленное возвращение Ольги. Но произносить это вслух было нелепо, ибо пока неосуществимо. Воровка была непредсказуема и могла попросту оборвать разговор. А потому осторожность требовала от него не эмоций, а мозгов. Он решительно произнес: