— Как ты себя чувствуешь, Ольга? Хорошо?

Голос девушки сначала накатывал откуда-то издалека, словно на цыпочках крался в ее уши, потом стал звучать громче, четче и совсем близко. Удивительно, но девушка обращалась к ней по имени, как к своей знакомой, хотя Ольга уверена была, что не знала ее. И, не осознавая еще, что происходит, Ольга машинально отозвалась:

— Нормально.

Сделав перед ее глазами непонятные пассы, Дарья опять негромко спросила:

— Ты узнала меня, Ольга?

Внимательно посмотрев на нее, жена Глеба насупилась, пытаясь оживить память. Она видала перед собой одетую в однотонное болотного цвета короткое платье с оборками понизу невысокую девушку с неброской внешностью, с густым кофейным загаром. Платье не очень подходило ее внешности — оно пялилось оборками и вытачками, еще больше приглушая невыразительный облик визави. Синие босоножки тоже бросались в глаза вычурными бантиками и цветочками. А педикюр на пальцах был свеж и хорош. В девушке не улавливались знакомые черты, но Ольге тем не менее пришло на ум, что, возможно, когда-то где-то она сталкивалась с нею. Иначе почему та задавала такой вопрос? Вероятно, встреча была мимолетной, поэтому вылетела из головы. Ольга пожала плечами:

— Нет, я тебя не помню. Ты кто? Где я? Почему я здесь?

Комната была освещена не очень яркой люстрой, темное окно задернуто красными шторами. Коричневый диван под Ольгой был жестковатым и весьма неудобным. Сиденье широкое, спинка далеко. Чтобы к ней прижаться спиной, надо было на диван влезть с ногами. Диван стоял у крашеной стены напротив двери. У окна — низкий столик с телевизором. Экран большой, покрытый легкой пылью. В углу фасонный шкаф с ящиками для белья и полками для посуды. Круглый черный журнальный стол с коричневыми креслами по сторонам. Узкое, но высокое зеркало на стене с деревянными резными элементами на раме. И картина рядом, вышитая на ткани. Все с некой претензией на вкус. В отдельности, очевидно, это смотрелось неплохо. Но скомпонованное в одной комнате, создавало дисгармонию. Как музыкальную какофонию.

— Может, ты и меня не узнаёшь, краля? — не отвечая на вопрос Ольги, подал тонкий голос Александр.

Глянув на парня, Ольга сжалась. Его она узнала. Этот длинный острый подбородок, опущенный книзу нос с чуть распахнутыми ноздрями, узкие губы запомнила сразу, как только увидала первый раз. Заметив ее реакцию, он удовлетворенно проговорил:

— То-то же, краля! — помолчал и пояснил: — Ты у меня в гостях! Я снимаю эту квартиру. Мне посчитаться надо с тобой, а то несправедливо получилось. У меня до сих пор рана не зажила как следует, от пули, которую ты в меня всадила. А сама, как я посмотрю, цветешь и пахнешь! Несправедливо это, краля, очень несправедливо! Зовут меня Александром. Запомни это, краля. Это значит «победитель». Я никогда не умру, я живучий. Запомни! Может, недолго придется помнить. Я зло не прощаю! А ты хотела убить меня! Вот и поквитаюсь за все хорошее.

Сжавшись еще больше, Ольга перестала задавать вопросы. Глянула на девушку, чье имя никто не назвал, но теперь вряд ли это имело значение. К тому же та могла назваться любым именем — пойди проверь, правда ли. Ждать от нее помощи определенно не приходилось. Ольга поняла это сразу, наткнувшись на насмешливый взгляд. Прекратив на этом разговор, Александр и Дарья вышли из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Оставшись одна, Ольга долго прислушивалась к шумам и потом тихо слезла с дивана. За окном стояла ночь. Бросив взгляд на окно, словно оно было выходом на свободу, Ольга ступила ближе, посмотрела между шторами в темноту и поняла, что никакого выхода для нее здесь нет. Этаж не ниже четвертого. Опять вернулась к дивану, забилась в угол, затихла, гадая, что произойдет дальше. Но дальше ничего не происходило, никто в комнату не входил, шум за дверью затих, установилась обычная ночная тишина. В недавних шумах в прихожей Ольге слышались не только два голоса — Александра и девушки. Определенно, голосов было больше. Но они были глухи, неразборчивы, и угадать, сколько их всего, невозможно. Неизвестность напрягала. Странно, что ее не связали. К чему следовало готовиться, неясно. Собрав себя в комок, Ольга силилась вытянуть из мозга все. Не получалось. Так Ольга просидела до утра. Сон не брал. Она слишком была напряжена и встревожена происходящим. Рассвело. Снова подошла к окну, раздвинула шторы. За окном видны высокие деревья с разлапистыми ветвями, густой листвой и еще что-то в просветы между ними, но она не приглядывалась ни к чему. Взгляд блуждал, не останавливаясь ни на чем и ничто не фиксируя. Утреннее солнце сквозь листву проникало в комнату с трудом, играя тенями на голом полу. Голова Ольги была тяжелой от бессонной ночи. Женщина задумчиво уставилась в окно и не слышала, как в комнате появилась девушка. Догадалась, что Ольга не спала, но ни о чем у нее не спросила. И тогда та, сделав усилие над собой, задала вопрос, который уже задавала:

— Ты кто?

Усмехнувшись, Дарья подошла ближе, тоже выглянула в окно:

— Зачем тебе знать? Ты не моя гостья. Легче от этого не будет, хотя и хуже тоже. Зови меня Дарья.

После ее слов у Ольги проплыло перед глазами неприятное лицо Александра, прошел противный холодок между лопатками:

— Что со мной будет?

Пожав плечами, как будто ее это совсем не касалось, Велинская сказала:

— Александр решит.

Только одно утешило Ольгу в этом ответе: что Александр еще не решил, как поступить с нею. Впрочем, может быть, он уже решил, только об этом не знала Дарья. Потянулись дни неизвестности. Александр говорил с нею мало, на вопросы не отвечал. Как будто приглядывался к Ольге и чего-то выжидал. Она же напряженно пыталась найти выход из положения. Но ей так и не пришлось узнать, что решил Александр, потому что вскоре тот неожиданно исчез и больше не появлялся. После этого Дарья стала нервной и злой, и Ольга догадалась, что с Александром что-то случилось. За эти дни она узнала, что в квартире кроме Александра и Дарьи периодически появлялись еще трое. Этих троих она вспомнила: это они проткнули шилом колесо в машине ее мужа. После исчезновения Александра возле Ольги постоянно находился кто-нибудь из этих троих и всякий раз, заходя к ней в комнату, угрожал пистолетом. Из окна комнаты невозможно было определить, где она находилась. Также не удавалось понять из приглушенных разговоров, которые иногда доносились из-за двери. Только однажды, когда исчез Александр и Дарья неистовствовала, Ольга услыхала имена Дригорович и Млещенко. Но о чем конкретно шел разговор, Ольга не расслышала, как ни старалась. Все начинало казаться странным. Ее не трогали, ничего не требовали от нее, кормили и не разрешали выходить из комнаты без сопровождения. Вместе с тем эта странность наводила на мысль, что Дарья что-то готовила. Определенно, после Александра она все взяла в свои руки. Впрочем, интуиция подсказывала Ольге, что и при Александре Дарья была на первых ролях. Александр как бы служил прикрытием, а возможно, был исполнителем. И вот наступил момент, когда Дарья живо влетела в комнату и решительно потребовала:

— Раздевайся! — Обычный журчащий звонкий голос звучал нетерпеливо и раздраженно.