Католические активисты-миряне стараются смягчить на своем уровне риторику папы Франциска. К примеру, президент консервативного итальянского фонда Лепанто Роберто де Маттеи призывает к тому, чтобы церковь играла балансирующую роль по проблеме мигрантов: «Если при Франциске церковь встает на сторону неконтролируемой миграции, то что дальше? Правые движения будут обвинять церковь за связь с исламом и иммигрантскими движениями»[335].

В Польше члены Конференции католических епископов прямо поддерживают партию «Право и справедливость», призывая людей голосовать за нее (хотя глава Конференции архи епископ Станислав Гадецки считается сторонником папы Франциска). На политические акции в поддержку партии поляки приходят с портретами Иоанна Павла II[336]. Когда «Право и справедливость» стала продвигать новый закон о полном запрете абортов, то на воскресных мессах священнослужители в проповедях говорили о своей поддержке этого закона (зачитывалось специальное пасторское письмо). Как отметил архиепископ Варшавы Казимир Ниж, «когда речь идет о человеческой жизни, компромиссов быть не может». Церковь естественным образом стала поддерживать правых консерваторов после того, как бывший президент Бронислав Комаровский при поддержке партии «Гражданская платформа» подписал закон о финансировании искусственного оплодотворения, несмотря на протесты католиков. В 2016 г. польские епископы даже пригрозили выйти из состава Конференции епископов Евросоюза из-за критической по отношению к партии «Право и справедливость» статьи, которая была опубликована на сайте Конференции (статью убрали, www.europe-infos.eu/whats-happening-in-poland). Архиепископ Пшемышля Йозеф Михалик в пасхальной проповеди назвал оппонентов правительства «историческими предателями своей страны, которые мобилизуют другие нации на ненависть к полякам, имеющим мужество избирать других политиков»[337].

Относительно либеральная часть католической общественности группируется вокруг журнала «Tygodnik Powszechny». Консерваторы – вокруг радио «Мария» (отец Тадеуш Рыдзик). Ультраконсервативное католическое крыло представлено Национальным радикальным лагерем, который провозглашает нацию, Бога и традицию одними из главных ценностей.

Взгляды консервативных католиков Польши, которые поддерживают правое правительство, отражает редактор польского Католического радио Малгожата Глабиш-Пневска. По ее мнению, церковь должна поступать осторожно, но в том смысле, чтобы не ассоциироваться с истеблишментом, осуждающим новых радикалов: «Все партии используют популистские лозунги, чтобы приобрести поддержку. Если некоторых называют популистами, так как они бросают вызов статус-кво, то другие партии надо называть элитистскими. Пока популистами называют тех, кто не нравится, вместо того, чтобы дать им шанс протестировать свои идеи демократическим путем. Если популистами являются те, кто защищает маргинализованные слои, непредставленные во власти, то почему это должно быть обвинением? Церковь должна быть уверена, что люди хорошо информированы, и пусть они делают свой политический выбор сами»[338].

Поддержку Виктору Орбану оказывают связанные с Католической и Реформатской церковью движения: Ассоциация христианской интеллигенции, Ассоциация венгерского гражданского сотрудничества (лидер – Золтан Балог, пастор Реформатской церкви и министр человеческих ресурсов в правительстве Орбана) и Профессорское сообщество Баттьяни. Католическая церковь Венгрии открыто оказывала поддержку партии «Фидеш» с середины 1990-х гг., взамен церковь получала субсидии от правительства[339].

Одним из проявлений политики по защите идентичности стало ужесточение религиозного законодательства в Венгрии. В 2011 г. по инициативе партии «Фидеш» был принят новый закон о религии. Он был поддержан католиками и реформатами, которые считали предшествующий вариант закона 1990 г. слишком либеральным. Генеральный секретарь Реформатской церкви Золтан Тарр прямо заявил, что новый закон должен затруднить процесс создания новых церквей (других направлений). Согласно закону, только 14 из 358 церквей автоматически предоставлялась регистрация, другие должны были пройти этот процесс снова (необходимо иметь как минимум 1 тыс. членов и 20 лет существования в Венгрии). Официально признанными оказались Католическая церковь, Реформатская церковь, Лютеранская и Православная церкви и Еврейская община, потеряли статус – Методистская церковь и Исламская община[340]. В особенности от данного закона пострадали протестантские церкви евангельского направления – баптисты и пятидесятники. В 2014 г. Европейский суд по правам человека признал венгерский закон о религии противоречащим Европейской конвенции по правам человека по иску Венгерского евангельского содружества, меннонитов, евреев-реформистов и буддистов Венгрии (в апреле 2017 г. Европейский суд решил, что правительство Венгрии должно выплатить 3 млн евро в качестве компенсации Евангельскому содружеству за потерю преференций от государства)[341].

Существуют иерархи, которые напрямую встают на позиции правых популистов. Епископ из Южной Венгрии Ласло Кисс-Риго, к примеру, сделал заявление в духе правых популистов, критикуя папу Франциска за призыв к полной открытости по отношению к беженцам. По словам епископа, «они не беженцы, это нашествие. Они кричат: “Аллах, акбар”, ведут себя вызывающе и цинично и хотят захватить нас. Они представляют угрозу для христианских, универсальных ценностей. Я поддерживаю премьер-министра (Орбана. – Авт.). Папа не знает реальной ситуации».

Вслед за некоторыми католическими иерархами в Венгрии позиции правительства Орбана фактически поддерживает вторая по численности деноминация – Реформатская церковь. Представитель реформатов Балаш Одор отмечает, что, хотя он и не разделяет взглядов Орбана об угрозе со стороны беженцев для христианства, но сложившаяся ситуация опасна и ненормальна[342].

В марте 2016 г. в Греции стало широко известно заявление митрополита Калавритского Амвросия. Он заявил, что иммигранты разводят костры, бросая в них иконы из православных храмов, чтобы согреться. По словам митрополита: «Захватчики-переселенцы уже начали свое разрушительное дело! А власти страны предоставляют им приют, создают благоприятные условия для жизни и всячески защищают. Просыпайтесь! Воспряньте от летаргического сна! Посмотрите, что происходит вокруг! Греция гибнет!»

Особенностью сложившейся ситуации стало неприятие в православной, католической, лютеранской среде тех церковных лидеров, которые делают открытые заявления в русле правого популизма (исключения в Венгрии и Польше лишь подтверждают общеевропейское отношение – популизм изначально считается авторитаристским и антихристианским, хотя это далеко не так). Вместе с тем отношение к верующим, которые симпатизируют правым, вполне терпимое, либо этот вопрос церковными иерархами не затрагивается ради сохранения политического плюрализма в христианской среде и привлечения растущего числа симпатизирующих «защите христианской идентичности».

После того как стало очевидно, что христиане (практикующие или по культурной идентификации) вполне естественно (в силу популистского призыва к церкви вернуться в культуру и политику) симпатизируют правопопулистским партиям и движениям и могут пойти за ними, церковные иерархи предприняли попытки сбалансировать ситуацию. Для церквей было важно громко заявить свою позицию о поддержке самых незащищенных категорий иммигрантов – беженцев, а также осудить популистскую исламофобию. Безусловно, в данном случае радикальные правые популисты, пусть даже и провозглашающие «защиту идентичности Европы», разрушают, с точки зрения церковных иерархов, саму суть христианской веры: наднациональный характер церкви (что разделяют в той или иной степени и православные в Европе, особенно РПЦ) и принцип милосердия и помощи ближнему, кем бы он ни оказался. Без существа христианской веры и сама идентичность Европы, по мнению церковных