А потому, когда Евгения Потапова с королевской высокомерной небрежностью вплыла в холл ресторана, все пребывавшие в нем на тот момент мужчины подтянулись и впились в прибывшую заинтересованными взглядами, а некоторые даже зашевелились, непроизвольно тронувшись к эпицентру притяжения.

Андрей как раз скучливо отвернулся от входа, размышляя, чем занять ожидание своей дамы: вести деловые разговоры место не располагало, не в смартфоне же рыться от скуки? Когда спиной ощутил некую перемену атмосферного давления у себя за спиной. Давление в совокупности с градусом заметно повысились. Он с удивлением обернулся и увидел Потапову.

Он даже не понял, что с ней произошло. Вроде бы та же прическа или почти та же. Во всяком случае, рыжей она не стала. Шикарное в меру декольтированное платье. Нет. Не то. Перемена произошла в ней самой.

Из симпатичной, в общем-то, довольно заурядной девчонки она преобразилась в этакую опасную штучку, искушенную сердцеедку, заманчиво недоступную и вообще какую-то непонятную, затрагивающую тайные, но весьма болезненные струны мужской души.

Ленивая грация, с которой она двигалась, сочетавшаяся загадочным образом с порывистостью, презрительное невнимание к окружающим, потрескивающая магнетическая напряженность и высверкивающая чертовщинка в глазах — вот что сделало ее сегодня неотразимой. Андрей едва заметно усмехнулся над собой. Что-то тебя, старик, потянуло сегодня на романтику. Чертовщинка, магнетизм. Может, просто тушь новая? Или освещение удачное? Да, слабоват ты стал с годами, если какая-то девица может произвести на тебя такое ослепляющее, а главное, оглупляющее впечатление простым появлением в ресторане в новом платье с причесанной головой.

Но, несмотря на эту самоиронию, Женька его все же зацепила. Он почувствовал это, подойдя к ней вплотную. Магическое Женькино воздействие не ослабло, не исчезло, а, напротив, загадочным образом усилилось.

«Наверное, все дело в ее насмешливом, слегка презрительном, совершенно незаинтересованном взгляде, — предположил Андрей, почувствовав вдруг неожиданную, неподобающую робость. — Боже, неужто мы все настолько примитивно устроены, что любое пренебрежение нашей драгоценной персоной способно включить в нас древний инстинкт завоевателя?» — осчастливил себя Андрей еще одним ироничным, полным многоопытной мудрости замечанием.

«И ведь ладно бы персона какая-нибудь значительная, а то просто пигалица — журналистка», — продолжал он бороться с неуместным восхищением и прочими отягчающими последствиями, целуя даме руку и преподнося свой скромный букетик. А вот с букетиком он, кажется, не угадал. Букетик предполагался для симпатичной молоденькой журналисточки, а не для тонкой штучки, знающей себе цену. Но тут уж ничего не поправишь.

«Я просто с ним поужинаю, — убеждала себя Женька, подходя к ресторану. — Ни кокетства, ни заигрываний, ни глупого флирта. Нашим отношениям с Платоном это не повредит, но ведь надо иногда и встряхнуть человека, и жениха, и даже мужа. А что касается этого консультанта, так вряд ли он надеется на что-то большее. В конце концов, я не какая-то легкомысленная дурочка с переулочка, а известная в городе журналистка, и ужин со мной — сам по себе большая честь. И вообще, плевала я на всех финансовых консультантов, вместе взятых, и на каждого в отдельности. Поедим за одним столом, а заплатить за себя я и сама в состоянии», — накручивала себя сердито Женя, подходя к ресторану.

Она никак не могла понять: отчего так сердится, а самое главное, на кого? На Платона? Тогда при чем тут консультант? На себя? Опять-таки при чем тут он? А если на него? То за что? Логики в ее поведении не было, а мрачная мстительность и какая-то глупая внутренняя неудовлетворенность были, и желание выместить на ком-то этот неприятный коктейль тоже.

А потому, едва войдя в ресторан и поймав на себе несколько заинтересованных мужских взглядов, она не только не оттаяла, а, скорее наоборот, преисполнилась еще более бессмысленного раздражения в адрес противоположного пола.

«Кобели!» — презрительно фыркнула про себя Женя, совершенно верно поняв смысл бросаемых на нее взглядов. В любое другое время такое внимание ей бы, безусловно, польстило и непременно подняло настроение и самооценку. Но только не сегодня. В ней словно всколыхнулось то зловредное, холодное раздражение, не сказать что ненависть, наполнявшие ее сердце по отношению к мужчинам вообще после расставания с адвокатом Скрябиным. Потом это состояние как-то незаметно прошло, вернув ей обычное веселое благодушие и милое безобидное кокетство.

Приняв из рук Ведерникова скромный, но изящный букетик, Женя скупо, даже, пожалуй, высокомерно улыбнулась, и протянула руку для поцелуя, и позволила проводить себя в зал. В зале она скептически оглядела интерьер, публику и с кислой миной уселась на место. В другой вечер и в другом настроении она наверняка получила бы удовольствие и от элегантной утонченности зала, и от вида изысканной, состоятельной публики, и от собственного здесь присутствия. Потому что за полтора года определенной популярности и материального достатка еще не успела избаловаться, и каждый подобный выход в свет радовал и удивлял ее впечатлениями, а к фальшивой пресыщенности и капризности она была не склонна. Да, в любой другой день, но не сегодня.

Едва усевшись за стол, она скептически и придирчиво осмотрела свежесть скатерти и чистоту приборов. Причем официант, не дожидаясь замечаний с ее стороны, суетливо и ловко подхватил пару вилок и нож, а после секундного раздумья и остальные приборы, скрылся на кухне. Меню им подал метрдотель.

Андрей смотрел на свою даму поверх меню и, вполуха слушая метрдотеля, наблюдал за ней.

Потапова его удивляла. Может, он неправильно оценил эту девчонку? А впрочем, почему девчонку? Ведь ей уже исполнилось двадцать семь, а это вполне зрелый возраст. Просто он был слишком невнимателен и счел ее внешнюю хрупкость и непосредственность манер признаком молодости, незрелости и, возможно, даже какой-то интеллектуальной легковесности. Сейчас вот она совершенно не смотрелась ни легкомысленной, ни легковесной. И потом — ее передачи. Он просмотрел несколько последних выпусков, но почему-то не задумался о том, что человек, собравший и подготовивший такой материал к эфиру, должен обладать аналитическим складом ума, предприимчивостью, упорством, настойчивостью и определенным бесстрашием. Потому как некоторые эфиры были отнюдь не безобидны и задевали интересы не отдельных граждан, а иногда и бизнес-сообщества, служителей правопорядка и чиновников.

Тогда он не обратил на это особого внимания, вероятно, сочтя, что на телевидении имеются достаточные административные ресурсы для подготовки и сбора материала. Хотя ему ведь сразу доложили, что Потапова подготовкой сюжетов занимается лично. А это значит…

— Так что вы изволите заказать? — услышал он над собой мягкий, приятный, но настойчивый голос. — Или, возможно, вам еще необходимо подумать?

Метрдотель с выжидательной улыбкой смотрел на Андрея.

— Я буду то же, что и дама, — ответил Андрей, уверенно захлопывая меню.

— А дама решила еще подумать, — услышал он чуть насмешливый голос журналистки.