Ее багаж все еще был в Сиглуфьордюре.

Она решила там переночевать.

Томас ехал в Сиглуфьордюр, домой, где царила невыносимая, вопиющая пустота. Наверное, надо зайти в участок, несмотря на позднее время. Там ему было легче. Иногда он даже ночевал там. К тому же нужно выяснить, почему Хлинюр не отвечал по телефону. Неужели он ушел с дежурства? Томас был сыт по горло его выкрутасами.

Больше всего ему, однако, хотелось развернуться и поехать в Рейкьявик. К жене, в ее теплые объятия. Его любимый город Сиглуфьордюр тоже мог быть теплым, но ждать объятий от него не приходилось.

Зазвонил мобильный. Томас вздрогнул и ответил.

– Привет, родич, – раздался тихий и робкий голос. – Это Мона.

– Мона? Что-то случилось? Почему ты звонишь так поздно? – спросил он удивленно, и в душу закралось нехорошее предчувствие.

– Он… – Она замялась. – Логи, мой шурин, просил с тобой связаться. Ему нужно с тобой встретиться. Как можно скорее.

Судя по голосу Моны, у них явно что-то не так.

– Сегодня вечером?

– Лучше всего, – сказала она тихо.

– В чем дело? – Томас начал терять терпение, но старался этого не показывать.

– Лучше, чтобы ты с ним сам потом поговорил. Но… – Она снова замялась. – Он собирается признаться.

Томас слышал, что она вот-вот заплачет.

– Признаться? – воскликнул он в потрясении.

– Да. Признаться в убийстве.

– Он убил Элиаса?

– Да. – Долгое молчание. – Это была самозащита. Они подрались из-за… ну… из-за торговли людьми, в которой был замешан Элиас… Логи хотел спасти какую-то девушку из Непала, она прилетела вместе с Элиасом.

– Черт возьми! – вырвалось у Томаса.

На некоторое время он потерял дар речи.

Затем пробормотал себе под нос:

– Черт возьми.

После разговора с Томасом Мона была в сильном смятении.

Логи вызвался взять на себя вину. Хотел спасти брата и его семью – жену и еще не родившегося ребенка. Мона с мужем пытались возражать, но Логи настоял на своем.

– Никто не должен знать, что Йокуль ездил со мной. Это я ударил Элли дубинкой. И угораздило же его напороться на чертов гвоздь.

Логи ухватился за идею Моны – на самом деле Исрун – солгать насчет причины убийства. О визите корреспондентки Мона им не рассказала.

– Я справлюсь, – заверил Логи, однако скрыть свой страх ему не удалось. – Думайте только о рождении и воспитании ребенка. Тайну об отцовстве я унесу с собой в могилу.

Южная Исландия – за год до обнаружения тела

Сначала я винила жару в доме – и она, разумеется, не способствовала хорошему самочувствию. У меня не было привычки падать в обморок в чужом доме. Но тут что-то вдруг накатило, и я почти обессилела.

– Что с тобой, дорогая? Кровь совсем отлила от лица! Ты не хочешь прилечь?

Старушка указала на маленький потертый диван.

Я доплелась до дивана и некоторое время лежала, нужно было прийти в себя.

В последнее время я была в нелучшей форме, чувствовала необычную слабость. Считала, что все из-за работы.

И тогда она мне об этом рассказала. Иногда я думаю, что лучше бы мне ничего не знать. Тогда я жила бы в убеждении, что со мной все в порядке.

– Точно так же начиналось у твоей бабушки, – отстраненно произнесла старушка, даже не взглянув на меня. – Проклятое курение.

– Что вы имеете в виду? – спросила я, лежа на диване и стараясь собраться с силами.

– Она тоже теряла сознание – ни с того ни с сего. А когда пошла к врачу – обнаружился этот проклятый рак.

Я попыталась сесть. Сердце неистово колотилось. Не самая приятная тема для разговора. В голове пронеслась мысль, что, возможно, и я заболела – как бабушка. Меня пробрала холодная дрожь. Я захотела побыстрее отогнать эту мысль и стала расспрашивать о болезни, чтобы убедиться, что в этом отношении ничего общего с покойной бабушкой у меня нет.

– Как у нее это проявлялось?

– Ну… я ведь не доктор, дорогая, отнюдь. Помню, что у нее не было аппетита, ломило тело. Спала плохо и все время чувствовала усталость.

Я снова была на грани обморока. Ломота в теле, усталость… все как у меня.

– Тошнота? – спросила я испуганно.

– Да, дорогая…

Катрин, похоже, поняла, куда ведут все эти вопросы, поэтому добавила, вероятно, чтобы меня успокоить:

– Но это может быть при разных болезнях. С тобой все в порядке. Я помню, например, что у нее в горле образовался какой-то узел, ты ведь не находила у себя ничего подобного?

Я снова легла на диван, насмерть перепуганная. На самом деле некоторое время назад я нащупала в горле язвочки, которые вполне можно принять за вздутие… Я не стала размышлять в этом направлении, решила, что это просто какой-то сбой иммунитета, вот я и подхватила ангину.

На глазах выступили слезы.

Я не могла поверить в то, что заболела.

Отказывалась верить, но больше не могла думать ни о чем другом.

Курение убило бабушку. Неужели так просто?

Старушка положила руку мне на лоб:

– Все будет хорошо, дорогая.

Я закрыла глаза, слушая ее мягкий голос.

– Все будет хорошо, – повторила Катрин.

Узнав, что ей не нужно ночью гнать в Рейкьявик, Исрун обрадовалась. Не хотелось снова вдыхать насыщенный пеплом воздух и окунаться в суету городской жизни. Не так сразу.

Некоторое время она лежала на кровати в гостиничном номере, не смыкая глаз. Сон никак не шел. Перевозбудилась из-за вечерних событий.

В подобных случаях ей обычно помогала хорошая прогулка.

Около часа ночи она вышла из гостиницы, села в машину и поехала вдоль фьорда по направлению к тоннелю. Припарковавшись недалеко от нового кладбища на окраине Сиглуфьордюра, Исрун решила немного пройтись в сторону мыса на другой стороне фьорда.

Природа там была почти не тронута застройкой. Только несколько домов рядом с местом, где она поставила машину.

Исрун отправилась на часовую прогулку.

Местами идти мешала высокая трава, там и сям дорогу преграждал ручей. Кое-где его можно было перейти по старым бревнам, где-то приходилось перепрыгивать.